ДТП (Друзья Тебе Помогут)

Кровь, пенясь и пузырясь, бурой тягучей лентой тянется от ботинка и впадает в море горячего чёрного масла, ползущего от лежащего на боку мотоцикла.

Первое, что я увидел в жизни. В этой жизни.
А в той?
А в той было великолепное утро, не отягощённое излишней спешкой, без осадков, (атмосферных и на душе). Нормальное ровное утро.
Боли не чувствую, но понимаю, что не всё в порядке. Если техника в таком состоянии и в ботинке хлюпает, то ожидай самого худшего. Слышал где – то: «Если больно – значит жив». А я, по – всему выходит, уже экспонат для патологоанатома.
Стоп! Душа – то болит!
Душа. Ха – Ха! Она может болеть и где–нибудь в сторонке, покуривая на бордюре.
Бордюр!
Высоченный такой, гранитный, шершавый как рашпиль, подлый бордюр!
Хрен с ней, с душой! Даже если это она вспоминает, сидя в метре от меня и рисуя матерные слова коктейлем из крови и масла на пыльном асфальте. Хрен с ней!
Про то, что «вся жизнь перед глазами» не знаю, не видел, а вот «замедленное кино» – чистая правда!
Не слишком крутой подъём, не слишком крутой поворот вправо, одностороннее движение не слишком «крутых» машин. Манёвр, который совершал ни раз, ни два. Утром, едва продрав глаза, ночью, при неверном свете фары, в дождь и непогодь. Ну, чего тебе ещё от меня надо!?
Скорость. О какой скорости речь, если впереди вереница за троллейбусом, и я не мечтаю её обгонять?
Он заявил о себе ещё 700 метров тому назад в давке машин на переезде через мост, лихо, «по – таксишному» перестраиваясь из ряда в ряд и ныряя в освободившееся пространство как в зону низкого давления. Оправданная дерзость, но только не для четырёхколёсного корыта, пусть и немецкого. Что ж, делаю поправку на манеру его езды, но оставляю его сзади. Как жаль!
Как жаль!
Себя? «Железо»?
Мотоцикл, конечно! Ведь только что урчал подо мной вкусно и «четырёхтактно», благодарно принял «четвёртую» и порцию смеси, так мягко вдавился задним колесом в дугу поворота. А потом всё пошло «поперёк борозды». Скрип. Хруст как грохот. Визг резины и скрежет металла о камень. И медленно так, тягуче. Как это масло перед моим носом. И пыль. Много пыли, (асфальт очень грязный, когда прижмёшься к нему щекой). Пыль в ушах, глазах, в носу и скрипит на зубах.
Скрипит!

Да, «пациент скорее жив, чем мёртв». Душа не может скрипеть зубами. Прихожу в себя. В голове звон, (каска ехала со мной, но пассажиром, и то хорошо – не поцарапал), целая и не болит. Ладно, потери сочтём потом, а пока... А пока вижу, ко мне бегут. Нет, не бегут. Крадутся. С опаской, со всех сторон и все под наклоном. А, это я прилёг на бочёк. Ща как встану! Со всей силы! Особенно тебе, который бежит уже, видит, что я оживаю, от белого «Фолькса», стоящего чуть впереди.
Замахиваюсь и ...
«Ну куда ты тулишь своё корыто, сука ты гнусная!?»
Как огромное белое облако появился этот «клёпаный» «Фолькс» слева и в доли секунды загородил собой ориентир – бордюр. Руль вправо? Нет, тогда моё заднее колесо неминуемо выкинет заносом ещё левее. Левая «буханка» уже ощутимо по белой лакированной двери. Авось, пронесёт! Нет, не пронесло. Дверь была уже задняя и последняя из виденного мной белого. Дальше было колесо. Проклятое чёрное резиновое колесо! Левый котёл едва коснулся резины, и всё завертелось с удвоенной скоростью. Меня как магнитом валит влево и не заносом, не центробежной или центростремительной силой, а «силой опрокидывания оппозита», будто слон наступил на один «горшок». Силища неимоверная! И, чтобы не рухнуть тут же, жму на оба тормоза и прижимаюсь к (мать его!) бордюру. А этот сук-к-кин сын на «Фольксе» успел – таки выскользнуть и даже не чиркнул по граниту, я слышал, (а потом и видел). Пожалел, гондурас, папкину машинку!
Бежит. Глазёнки круглые. Ручки тянет. Дескать – «Ты как?»
Как!? Я как!?
Да лучше бы я утром, выйдя из дома, в говно упал!
Пошёл ты ..!
Очень сильно пахнет горячим маслом, пылью и бензином. Бензин!
Отчётливо слышал, как мой красавец, даже лёжа на боку, рычал на последнем издыхании в порванное левое «колено». Потом замолк. Успокоил меня и замолк. А сейчас лежит и из него льётся и пахнет невкусно. Сука! А ты стоишь тут передо мной с белыми целенькими ногами в шортиках и сандаликах. «Мажор» «трёпаный»! так хочется удавить его одними пальцами ног, аж скулы сводит!
Он ни хрена не понимает!
Он не чувствует ни капли той боли и обиды, что чувствую я за себя и за мой мотик. Он, ездящий на своём очередном корыте, угнанном у бюргера где-то за бугром, даже не подозревает о том, насколько мне больно и обидно за каждый болт из моего железа, отполированного и согретого не конвейерным роботом, а нежнейшим абразивом моей тонкой и трепетной души. Каз-зёл!
Сейчас эта душа как встанет, да как размажет тебя, урода. И будет ещё долго рядом плясать и глумиться. А пока бензин. Надо срочно выключить зажигание, если оно есть. Короче, надо что-то выключить, а то будет как в хреновом боевике, что ни авария, то взрыв.
Вскакиваю. Ботинок чавкает и оставляет на дороге комки бурой пены. Зажигание есть, все надлежащие лампочки исправно горят. (Надо проверить уровень масла). Хоть запускай и езжай. Выключаю. Ключ с брелоком в виде таксы и замком, в который он вставлен, абсолютно целы, три дня назад перенёс их слева направо, как чувствовал. Ухмыляюсь про себя. Знак? Шут его знает. Потом просчитаю, Бог даст.
Потом многое придётся просчитывать. Очень многое. И потери и приобретения. И никто не скажет чего больше.
Рука протягивает мне трубку. Навороченную такую.
- «Может позвонишь кому?» Человек просто ехал сзади. Просто по своим делам. Я заметил его машинку ещё раньше. Такая фиолетово-жёлтая пляжная малышка. Ему-то в какое место это всё стреляет? Ан – нет. Остановился.
Вероятно, я слишком несправедлив, считая всех вокруг уродами?
Определённо, несправедлив!
Позвонить жене? Нет, ещё одной катастрофы я не переживу. В голове каша из цифр и мобильных кодов.
Друг. У меня есть друг. Он поможет и всё трезво рассудит. И у нас с ним есть друзья, они всё знают и обязательно помогут. Тычу грязными пальцами в кнопки. Нет, лучше ты. Набирает, протягивает.
- «Дима, это я. Я разбился в хлам. Помоги» - язык еле ворочается, на зубах противный скрип. У него работа. Он занят по уши. Понедельник.
- «Ты где? Живой? Буду!»
Он будет, я знаю. Даже с Луны. Отлегло. Я верю ему больше чем себе. Спасибо хозяину мобилки. Забыл его лицо. Запомнил лишь машину. Встречу – остановлю, пожму руку. Потом. А пока надо прибраться. Откуда столько крови? Джинсы в лохмотья. Задрал левую штанину и... поплохело. В щиколотке дыра в палец и из неё струя пульсирующая. Бурая, тягучая, липкая и прямиком в порванный «казачёк». Хорошо, что не в кедах! Рывком косынку с шеи и выше раны, (учили же), тугой узел. Может спасёт.
Начинает мутить, видно, много из меня вытекло. Жаль, датчика аварийного давления моя конструкция не предусматривает. Слышу как сквозь вату: «Давай оттащим технику – плохо мы тут сидим, приметно».
А ГАИ?! А протокол?! А схема ДТП?!
Нет уж. Приедет Димка, тогда и порешаем. «Мажор» что-то лепечет про то, что он не прав, но через ГАИ будет суд, волокита, лучше дам денег. Спрашивает с надеждой, сколько это может стоить и прочую чушь. Мне хреново!
Хреново!
Понимаю подспудно, что где-то он прав. Хотел бы сбежать, давно сбежал бы. Я имени своего не помню, не то, чтобы его номер разглядеть.
Двигаясь как в киселе, поднимаю свой мотик, выжимаю сцепление, а он не катится. Пытаюсь поймать нейтралку обезображенной лапкой – без толку! Упирается в погнутую же подножку. Мне очень жалко его, поэтому не ругаюсь. Я хочу нести его на руках, но очень слаб. Прости, друг.
Втроём дотолкали на переднем колесе до обочины. Хозяин мобилки собрал из канавы мои железки и смятый кофр. Ещё раз ему поклон. Помню его внимательный взгляд окрест.
Что делают мужики, когда ждут? Курят. Портсигар на месте, зажигалка выбивает искру. Мотоцикл стоит ко мне правой целой стороной. Весна. Птички поют, и как будто ничего и не было. Со стороны: остановились пацаны покурить да посудачить. Только один из них помятый какой-то, но это мелочи. Лучше бы я не курил!
Дима. Очень яркое солнце. Всё вокруг ослепительно белое и теряющее контуры. Мне холодно. Ноги пластилиновые. Ты вовремя приехал.
Потом было много всякого. Больница. Рентген. Хозяин злополучного «Фолькса» полдня таскался со мной как с дитём. Объяснение жене «лёгкой царапины».
Вечером того же дня, уже пассажиром, на Димкином мотоцикле к нему в гараж. Время собирать камни. Злые друзья у руин моего многострадальца с блокнотом. Считают потери. Злые на меня и на мою несообразительность. Я понимаю их, но ничего не могу сказать в своё оправдание. Простите. Вы ведь друзья.
А человек приехал, не спрятался. Мужик! Стойко вынес долгое перечисление потерь и увечий. Выслушал вердикт и общую калькуляцию. Удивился, конечно – разве может «Днепр» так дорого стоить? Может, дорогой, ой как может! Он родной мне. Каждая железка на нём мне дороже, чем ты можешь себе представить. Я четыре года его ждал. Ждал не из-за границы, не с прилавка салона, не в подарок. Я любил его даже тогда, когда он не подавал ни единого признака жизни, как любят ещё не родившегося ребёнка. Я люблю его и сейчас, даже ещё больше. И все выплаченные тобой, «мажор», деньги, все до цента, я пущу на то, что бы ты, мой красавец, радовался своей железной жизни и радовал меня утробным урчанием и ароматом горячего мотора. А пока, прости меня, поганца.
Спи. Зализывать раны будем вместе
P.S. Картинка на всю жизнь.
Я никогда не верил в правдоподобность рассказов о том, что в критические минуты время растягивается. Теперь верю.
Доказывать не стану, скажу только, что видел как медленно, слой за слоем сдирается алюминиевая полировка левой “буханки” о гранит злополучного бордюра. Видел, как рвётся металл и как обламывается латунная шпилька, оголяя матовую поверхность разлома, (слева у меня стоит нестандартная латунная шпилька, почему и запомнил жёлтый цвет). Видел, как крошится гайка коллектора и рвётся “колено”. Мысль в этот момент, ошеломляющая своей меркантильностью: “Хорошо, что не правое, неповторимое, выполненное умелыми руками друзей – мастеров, а стандартное с плохим хромом. Выкрутимся!”
И всё. Выключили свет.
О Боге надо думать, а не о хроме и поливалентных связях молекул латуни.

СЛАВА ТРУДУев.

Взято с www.oppozit.com