Русь уходящая (Часть3)

Часть 3

Ну вот и наступил долгожданный день. Мы плывём на Кий-остров! В порт к назначенному времени прибыли на такси, чтобы не тащить огромные сумки. И как «Ретра» их постоянно на себе возит? На берегу заприметили двух девушек - оказалось, это они, Галя и Ася, плывут с нами на остров. Вскоре к причалу подошёл и катер Владимира, он как раз привёз назад в Онегу партию довольных туристов. Мы быстро погрузились, надели спасательные жилеты и вот уже мчим, прыгая по волнам, в открытое море!

До острова 15 км, которые мы преодолели за 20 минут. Девушек Владимир высадил в бухте, а нас чуть дальше, на самом перешейке.

Место оказалось чудесным! На одном берегу - исполинские гранитные валуны, обтёсанные северными штормами, а на другом – уютный песчаный пляжик. От одного берега до другого – всего метров 50-60. Если на одной стороне ветер, всегда можно перебраться на другую, где тихо. Владимир предупредил нас, чтоб мы были аккуратнее с огнём, и попрощался до завтра.

А мы начали носиться в щенячьем восторге и всё фотографировать, везде лазить, трогать чудесный мох, щупать шершавую поверхность тёплых валунов… Ура! Мы совершенно одни в этом раю! …Нет, не совершенно. С таким же щенячьим восторгом нас прибежала встречать чёрная собака. И уходить не хотела – жалась к ногам, лазила везде за нами. Скучно ей на острове…

Чуть успокоившись, мы занялись обустройством лагеря. Саша поставил палатку, зажёг горелку, и я принялась готовить простенький обед. Перекусим, и пойдём обследовать остров! Чтобы попасть на ту часть, где находится древний монастырь и дом отдыха, нужно дождаться отлива, а сейчас мы всё равно отрезаны высокой водой.

Хоть весь день было пасмурно, ближе к вечеру погода разгулялась. Когда мы шли через лес, то джинсы и рубашка защищали от комаров, но стоило выйти на солнце, как они уже стали помехой – слишком жарко! Пришлось пробираться по тенёчку. Остров весь испещрён тропинками, проходящими через кусты черники и шапки разноцветного мха.

Некоторые ведут к смотровым площадкам, с которых можно любоваться очертаниями причудливо изрезанных берегов Кий-острова. Так, двигаясь зигзагами, мы вышли к монастырским стенам (1661г). Вокруг него расположились незатейливые щитовые домики и длинные корпуса, принадлежащие д/о «Кийский».

У столовой мы обнаружили кран, из которого можно набрать питьевой воды. Антураж везде типично советский, но сейчас это даже вызывает ностальгию. Постояльцы – это в основном тётушки пенсионного возраста и мамашки с детьми. На территории мы обнаружили ларёк, где можно купить еду, напитки, сувениры. На длинный «тёщин язык» мы из-за жары гулять не пошли, вместо этого полезли изучать монастырские древние своды.

На большом песчаном пляже счастливо и безмятежно возлежали отдыхающие. Но не все. Рядом расположилось здание клуба – что-то типа длинного тёмного барака. Мы заглянули и обалдели: люди сидят в темноте, кино какое-то смотрят. Во дают! Вдруг вышли на крыльцо два маленьких мальчика.
- Ну когда же фильм кончится? – спросил тот, что помладше. Он чуть не плакал, но из последних сил держался.
- Не знаю, но надо ещё посидеть… - сказал другой, постарше.
- Если не очень долго, то я смогу потерпеть ещё чуть-чуть, - сказал стойкий мальчишка.
С серьёзными личиками они нырнули обратно во тьму. Мы уже уходили, как вновь хлопнула дверь, и на пороге показалась молодая мама с красным, отчаянно ревущим малышом на руках.
- Ну ты что? Нормально посидеть не можешь? Людям мешаешь!
Мы были немного в шоке. Вот такой пионерский лагерь строгого режима.

Пора нам возвращаться. Я решила тоже немного позагорать - солнце ещё жаркое! Но не судьба: пока мы шли, пока я переодевалась, уже стало вечереть и сделалось прохладно. Всё у меня, не как у людей! Попробовала воду: ледяная! Саша же из принципа решил окунуться – раз это море, то надо купаться. Окунувшись, пробкой вылетел на не успевшие остыть валуны.

Мы пили чай, потом мирно сидели на пляже в компании чёрной собачки, как вдруг мимо нас по перешейку стала проходить вереница отдыхающих. Возглавляемые бойкой дамой, они решительно шагали на ночь глядя вместе с детьми куда-то через весь остров.
- Так они, наверное, идут закат смотреть! – догадалась я.
Чем мы хуже? Поднялись и отправились через почерневший в сумерках лес в ту сторону, где разгоралось яркими красками вечернее небо. В этой части острова тоже оказалось человеческое жильё: несколько построек охраняли деревянные чудища-идолища.

Лес уже давно кончился, и мы пробирались по покрытым скользкими водорослями валунам к самому краешку земли. Дальше только поверхность Белого моря, взволнованная от слишком яркого, непривычного для северной сдержанности дорогого золотого убранства. Группа отдыхающих не пошла к самому краю острова, а скоро и вовсе тронулась в обратный путь, не дожидаясь темноты.

Южные закаты как-то не так трогают меня: солнце спешно укатывается за горизонт, словно кинозвезда, удирающая от толпы поклонников… А здесь всё очень торжественно в величавой медлительности, в отрешённости и безмолвии… Свежий ветерок, стальная холодность моря не дают забыть, что ты на Севере, и здесь даже красота закатов как-то сурова и серьёзна.

Мы ещё долго бродили по гранитным плитам, ошеломлённые и вдохновлённые новым чувством – открытием Севера в своём сердце, в своей душе… Наконец-то мы никуда не торопились, ни о чём не волновались, не думали о насущных проблемах, до отказа заполняющих жизнь в путешествии. Только теперь, стоя у самой кромки воды на краю земли, словно на авансцене, мы по-настоящему ощутили величие и великолепие Севера…

Назад лично я пробиралась, ориентируясь на Сашкин голос, а он – на какое-то шестое чувство, поскольку в лесу оказалось гораздо темнее, чем у воды. А добравшись до лагеря, снова пили чай и слушали море, ловя доносящиеся до нас из темноты запахи и звуки.
Утром мы проснулись рано, в 9 часов. Палатка трепетала на ветру, не было и намёка на вчерашнюю жару. Завтракали, сидя на камнях, вглядываясь в серую даль.

Периодически начинался мелкий дождь, так же периодически воздух наполнялся мелкой мошкой, вот уж не знаю, что из них было мельче… За мошкой охотились сотни стрекоз, которые как по команде исчезали, лишь стоило первым каплям дождя упасть на валуны. И возникали вновь, вися в воздухе воинственной армадой, как только дождь прекращался. Сашка пытался уползти в палатку спать, но я выгнала его оттуда. Ну разве можно так бездарно тратить драгоценное время! Ведь нам осталось провести на острове считанные часы. Так мы и сидели на берегу, смотрели на меняющееся море, радовались выглядывающему солнышку, опасливо косились на чёрные тучи, ходившие туда-сюда по небу…

Пришла большая вода, и за нами приплыл Владимир. Катеру не удалось с первого раза подойти к острову: помешали подводные камни. Пришлось Владимиру спрыгнуть в воду, развернуть катер, и, на одних руках, цепляясь за кренившийся борт, переползти на корму. Мы смотрели с берега, не зная, как помочь. Хорошо, что мы вчера хорошо запомнили место, где нас высадили: там камень лежал приметный, белый. Саша ещё подумал, что это ориентир. Со второй попытки, идя на этот камень, Владимир смог причалить. В катере уже сидели Галя и Ася, они так же, как и мы, были в восторге от острова.
Вернувшись в Онегу, мы снова заселились в «Алёнушку». На этот раз нам достался не отдельный домик с кухней, а номер в общем доме за 2000 руб. Отдохнув, пошли в город ужинать, а после отправились на поиски Талицкой запани, откуда, как мы слышали, ходит паром через Онегу. Очень нам хотелось вместе с мотоциклом переправиться на тот берег и доехать до ещё одной местной достопримечательности - деревни Ворзогоры. До причала шли очень долго, находится он на окраине, рядом с домом по улице Кирова 1а. Но там оказалось пусто, цен мы не узнали, а расписание нашли, кажется, в интернете. И вообще паром оказался частным, а потому ходить может только по договорённости. Так ничего и не выяснив, побрели назад. Не люблю я такие непонятные ситуации. Тревожно как-то становится от неопределённости. Но я твёрдо решила найти способ попасть в Ворзогоры. Пусть и без мотоцикла, но мы туда доберёмся!
Утром следующего дня мы решили пойти в порт, откуда нас забирал Владимир, там как-то оживлённей и наверняка можно договориться с какой-нибудь лодкой.

Ещё на подходе к порту, мы решили спросить у проходившей мимо женщины, как тут вообще люди на тот берег переправляются?
- А вы куда хотите съездить? – с интересом разглядывая нас, спросила она.
- В Ворзогоры. Мы слышали, что надо переправиться на тот берег, в Легашевскую запань, а оттуда можно на машине, договорившись с местными, доехать до Ворзогор. Мы ходили вчера в Талицкую запань, но никого не нашли.
- Да зачем вам паром? Тут регулярно из порта теплоход ходит рейсовый, билет на него 36 руб стоит.

Следующий в 12 ч пойдёт. Минут 15 он будет идти до Легашевской запани, затем на автобусе за 22 руб надо доехать до Поньги, а потом и в Ворзогоры… Вам повезло, я – главный человек в Поньге! Сейчас документ покажу!
Тётушка полезла в сумку и достала паспорт в самодельной разрисованной обложке, на которой были написаны стихи какие-то …
- Так, поедем все вместе ко мне в Поньгу, гостями будете. И машину вам найду до Ворзогор, меня же все знают! А сейчас идём в блинную, до теплохода ещё много времени.
Собственно, нам ничего не оставалось, как подчиниться этой энергичной тётушке.
- Вот наш причал, - Валентина Михайловна продолжила проводить экскурсию, когда мы вернулись назад. – Вы не верьте тому, что написано. Здесь уже давно всё так. Раньше навес хоть от непогоды был, лавочки. А потом он развалился, а новый никто не сделал. Так и стоим, мокнем, когда теплоход ждём. И туалета нет…
Да, сами мы ни за что бы не догадались, что здесь и есть посадка на теплоход.

- А знаете, как местные зовут тех, кто из Поньги? Японцы! А кто из Легашевской – лягушата. Так всю жизнь. Наши говорят: «Пойдём лягушат бить!» А Ворзогорские про наших: «Пойдём бить японцев!» Онежские боятся тех, кто из-за реки, и к нам не ездят.
Да-а-а… А мы-то вот как раз туда направляемся, к «японцам» и «лягушатам». То-то на нас как-то исподлобья местные на теплоходе смотрят, мы – чужаки. И потому нам никто толком в Онеге не мог рассказать, как переправиться через реку. Видимо, мало кто туда нос суёт.
А Валентина Михайловна, сев на теплоход, совсем расцвела: здоровалась со всеми входящими, расспрашивала без всяких экивоков, кто зачем в Онегу ездил… Нас же неизменно представляла:
- А это мои гости!
- Сейчас причалим, и я побегу нам места в автобусе занимать. Он как раз приезжает к прибытию теплохода, - Валентина Михайловна нас опекала по полной программе.

Автобус ковылял по колеям грунтовки, переваливаясь с боку на бок, и мы через грязное окошко созерцали невесёлый пейзаж: густой подлесок, маленькие огородики среди высокой травы, низенькие баньки, натыканные по берегам речушки… А вот и посёлок с двухэтажными бараками, скособоченными сараями… Валентина Михайловна командует выходить, мы послушно следуем за ней в крохотную барачную квартирку.
- Сейчас суп быстренько сварим, пообедаем! А пока я вам запись поставлю, посмотрите выступления нашей самодеятельности… Мы от нашего ДК с концертами ездим, выступаем! Я сама сценарии пишу, стихи, песни переделываю. Сценки смешные придумываю, они особенно нравятся, нас постоянно на бис вызывают. Как у кого день рождения, ко мне идут, я в стихах поздравления именинникам сочиняю. Что говорить – главный человек в Поньге!
Теперь понятно. Да наша Валентина Михайловна – знаменитость! Мы сели смотреть какой-то праздничный концерт. Песни, исполненные под минусовку, перемежались юмористическими сценками. Выступали почти одни женщины: в сольных номерах пели песни про любовь, про «девичьи страдания», а потом они же наряжались в мужские костюмы и играли в сценках мужиков… Но вот вышел петь настоящий мужчина, не ряженый. Голос такой приятный, очень чисто интонирует. Он был лучше всех!
- У нас всего двое мужиков в клубе. Этот вот жену зарезал. Она изменила, он узнал. Отсидел 9 лет, вышел. Женился опять. На женщине из нашей самодеятельности. - Валентина Михайловна, заглядывая в комнату, комментирует концерт.
- А когда мы в Ворзогоры поедем? – Концерт, конечно, хорошо, но не хочется тут долго сидеть…
- Сначала поедим. Я соседу Петру позвонила, у него есть УАЗик. В этом году он цены заломил – 2000 руб до Ворзогор и обратно. Дом строит, деньги нужны. А кто подешевле берёт, тех дома нет. Надо подождать.
- Ладно, мы на 2000 согласны, только побыстрей…
Садимся есть суп, Валентина Михайловна рассказывает про жизнь.
- Лесозавод наш сначала обанкротили, а потом он и вовсе внезапно сгорел. Работы нет. «Северные» урезали. Больницы, аптеки нет. Я вон сегодня за лекарствами в Онегу ездила. Да что там - бани нет! А ведь мы 2 раза в год, осенью и весной, бываем отрезаны от Онеги. Пока лёд не встанет, мы тут как на острове. Мост всю жизнь обещают, сколько себя помню. Но живём дружно. Тут вон одна есть: родила от первого, от второго, от третьего. Живёт с четвёртым. Купила дом на материнский капитал. Теперь туда все четверо и ходят. Детишек жалко, помогаем, вещи даём… Я в Поньге безвыездно уже 35 лет живу. Давайте фотоальбом смотреть!
Мама меня родила в 43, отца не было. Квартира эта мне от мамы перешла. Училась я на прядильщицу. В спортивной секции занималась, на мотоцикле гоняла! Я ж всю жизнь, как пацанка. Потом уехала в Каширу, на ТЭЦ работала. А после зачем-то поехала устраиваться на работу в Дагестан. Меня там в 19 лет чуть замуж не выдали. Как представила себе жизнь с этими их порядками… так просто сбежала! Вернулась сюда. Много лет работала на Кий-острове культмассовым работником. Раньше любили к нам норвежцы на отдых приезжать. Что ж, говорят, столовая у вас совсем старая? Давайте материал, мы вам новую отстроим! И построили. Хорошую, добротную… Пьют же они не меньше наших. Помню, потерялся один, не пришёл ночевать. Директор сразу ко мне, дал фонарик, велел идти в лес и слово какое-то английское выкрикивать. На слово на то он отозвался, отвела в корпус. А что за слово – не помню. А в другой раз немец заблудился. Ну немецкий-то я знаю. Нашла немца, веду, фонариком в спину тычу. «Шнелле!» говорю…
А вот ещё случай был. Зимой на острове никто не живёт, дом отдыха закрыт. Как-то решили сторожей нанять, чтобы лошадь, собак кормили. Директор решил сэкономить, пригласил алкашей, мужика с бабой. А они припасы быстро съели, голодать начали. Убили лошадь, ногу сварили, а остальную тушу под причалом утопили. Спрятали, типа…
А вот дочь моя приёмная! Свой ребёнок у меня умер маленьким, от воспаления лёгких. И муж умер. От водки. Жила я с одним хохлом после. Так он меня чуть из моего же дома не выгнал! С милицией его насилу выселили. Дочку же я взяла из детдома, когда она в 1-й класс пошла. А как подросла, подобрала ключ от соседской квартиры, воровать начала, врать. Не справилась я с ней. Пришлось в 9-м классе назад сдать. Она в колледж поступала, приехала, я ей вещи для общежития дала, чтоб жила по-человечески. Да всё равно не захотела учиться. Ребёнка родила, когда и 18-ти ей не было. С отцом ребёнка жить не стала. А второго мужика-сожителя зарезала, 36 ножевых. Но её не посадили – ребёнок маленький. А я так дочку её люблю, такая хорошая девчоночка! И на неё похожа, как две капли воды…
- Тут всякое бывает, - продолжала рассказывать Валентина Михайловна. - Готовили как-то наши вечер встречи выпускников. Дата была юбилейная. Пропали двое, одноклассник с одноклассницей. Обгорелую машину только нашли в карьере, а в ней два скелета…
Чувствую, у меня уже кругом идёт голова.
- Когда же мы в Ворзогоры поедем?
- Пётр обедает. Пойдёмте, погуляем, я вам Поньгу покажу! У нас интересно!
… Как, ну как можно тут всё любить!? Как можно тут вообще жить? Удивительный, непостижимый у нас народ… Да-да, первая мысль была именно такой. Но после я вспомнила: да у местных это постоянно, любят они вываливать на головы гостей всю криминальную хронику за последние 25 лет.
- Мы будем собираться лучше…
- А я с вами поеду! Давненько я в Ворзогорах не была. Я быстро, я люблю походы! Вот только термос найду…
Наконец за нами пришёл Пётр. Мы погрузились в УАЗ и поскакали за 25 км до Ворзогор. Поскакали в буквальном смысле: я подпрыгивала до потолка, хоть и держалась за всё что можно обеими руками.
- А вон наши жмурики, - так Валентина Михайловна называет местных мужиков. – Тьфу, пьянь!
Мужики толпились у поднятого капота заглохшей «копейки». Они были какой-то особой породы: низкорослые, жилистые, смугловатые, с более узкими, чем у нас, глазами, с припухшими от пьянства лицами. Было очень неуютно от их сканирующих холодных взглядов. Мы, не останавливаясь, пронеслись мимо.
- Вот за этим лесом в 2015 г проходил эко-фестиваль «Тайбола». Народу съехалось! Все в палатках жили. Артисты выступали, арт-объекты всякие строили, мастер-классы проводили. Детишек из Ворзогор подрядили за порядком смотреть, за чистотой, деньги за работу выплачивали. И так эта чистота и культура местным понравилась, что там и сейчас всё вылизано! И после фестиваля решили следить. Ворзогоры ведь номинировались на звание самой красивой деревни России. Ещё здесь праздник морошки проводят. Это уже местные организуют. В гости к царевне-Морошке приезжают сказочные персонажи: Снеговик, Кикимора, тётка Камбалиха… Угощение зрителям готовят: пироги с морошкой, рыбу копчёную, уху варят по особому рецепту. Вот только в этом году лето на три недели опоздало, когда теперь морошка поспеет?

«Про морошку»

Эх, скорей бы лето
Да с подружкой в лес
За морошкой ягодой-царицей
Из под ног выскакивает зверь
Пролетает над березой птица
Но а мы с подружкою идём
Собрались набрать до самой ручки
А с сосны нам дятел «тук» да «тук»
Он сидит на самой на макушке
Из ручья водицы мы попьём
Утолим мы жажду из ладошки
А вокруг то там то тут
Ягоды красавицы-морошки.

автор: Валентина Михайловна

Мы подъехали к Ворзогорам, дальше пошли пешком. Пётр обещал вернуться за нами вечером. Какая же здесь красота! Не в обиду Поньге будет сказано.

Вначале мы подошли к старинным церквям - Никольской (1636г) и Введенской (1793г), от них спустились к прудику, в котором плавали, несмотря на начавшийся дождь, две девочки.

- Здесь всегда местные купаются. В море-то холодно!
Я попробовала воду: и правда, тёплая! А сколько цветов вокруг, какое пышное разнотравье!

- Пойдём ключ от храма попросим, внутрь зайдём, - Валентина Михайловна направилась наверх, в деревню. – Здесь матушка живёт летом с детьми. Многое для деревни делает, занятия для местных ребят проводит. Художница она.
Да, Север удивителен. Художница Татьяна Юшманова, москвичка, много путешествовала по российским глубинкам. И вот, приехав в Ворзогоры, увидела, как какой-то старик карабкается на крышу колокольни, чтобы хоть как-то подлатать её. Так началась её дружба с семьёй Слепининых, к которым Татьяна стала приезжать на этюды, так зародилась идея помогать храмам Севера. Увлекла своей идеей и мужа – священника Алексия Яковлева, и вместе они начали проект «Общее дело. Восстановление деревянных храмов Севера».

Татьяна так полюбила Север, его природу, людей, деревянные церкви, что проводит в купленном тут, в Ворзогорах, домике каждое лето, приучает к Северу двоих детей, а как художник, черпает здесь вдохновение. Всё это я узнала потом. А сейчас я была поражена красотой и внутренним светом приветливой молодой матушки, к которой мы зашли в избу. Вот бывает, смотришь в лицо, и не можешь оторваться! Вдохновлённые, чудесные глаза, светлые русые волосы… Такие люди формируют Север, его душу, характер. А не «жмурики» там всякие…

Только мы добежали да храма, как ливанул дождь. Среди старых могучих стен было уютно и спокойно. Через маленькие окошки мы видели, как серая пелена дождя поглотила всё вокруг, и стало темно. Потом мы перешли на колокольню, за нами следом забежали мама с дочерью-студенткой.
- А мы из Архангельска, здесь домик сняли, провели пару дней. Смотрим, вы к колокольне направляетесь, решили ещё раз сюда сходить. Красота здесь необыкновенная!

Оказалось, девушка работает летом в музее деревянного зодчества Малые Корелы, экскурсии ведёт. Тоже, как мы, архитектурой увлекается.
Когда дождь подутих, Валентина Михайловна повела нас к морю. Растительность здесь похожа на тундровую, низкорослая и стелющаяся. И хоть по календарю июль перевалил за середину, мелкие цветочки, словно весной, ковром покрывали холмы.

- Вот этот склон решили под дачи отдать чиновникам из Архангельска. Так местные созвали сход, запретили застраивать.

Да… Представляю, собираем мы в Подмосковье сход… Чтоб что-то запретить застроить. Смешно. А здесь с местными не связываются. Думаю, понимают, что не простоит посёлочек-то долго.
- А это жёлтое здание - амбулатория. Давно пустует. Миллион дают подъёмных, если кто работать сюда приедет врачом. Да никто не едет…

Эх, если в таком красивом месте никто жить и работать не хочет, то я уж прям не знаю…

На окраине деревни мы нашли ещё одну маленькую церквушку с колоколенкой – церковь Зосимы и Савватия (1870г).

А выйдя на высоченный песчаный обрыв, обнаружили, что море вовсе не так пустынно, как кажется. Мы смотрим на них, а они, (кто знает?) может, за нами наблюдают…

Тем временем распогодилось, и стал хорошо виден Кий-остров (на фото мы его приблизили, конечно)

А вот так с острова выглядят Ворзогоры.

Прежде чем спуститься с этого крутого берега к морю, мы устроили из привезённых припасов обед.

Ну а уж после ринулись вниз, гулять по песочку и собирать камешки.

Помню, ещё маленькой, ездила я с родителями на Каспийское море. Купаться было холодно, и я всё время проводила, рассматривая и отбирая красивые камешки. Каково же было моё разочарование, когда мама запретила мне брать домой свою коллекцию! Дескать, нечего камни тащить, и так вещей полно… Ну уж теперь никто мне не запретит, рассую по всему мотоциклу!

На пустынном пляже, кроме нас, гуляли двое мужчин. Надо ли говорить, что Валентина Михайловна тут же расспросила их, кто они и откуда? Оказалось, один живёт в Мурманске, но всегда приезжает на лето сюда, в родительский дом, а у второго отец тоже из Ворзогор, но семья переехала в Онегу, там работа хоть есть. И всё равно обоих тянут, не отпускают родные просторы…

В 8 вечера за нами приехал Пётр на своей «буханке», и мы погремели по ухабистой дороге обратно. По дороге в Поньгу мы встретили 6 «Уралов»! У всех на месте коляски крепился ящик или же был просто приделан деревянный или железный настил для перевозки грузов. Ни на одном ТС по эту сторону реки не было номеров. Анархия какая-то! Не удивлюсь, если здесь и милиции-полиции никогда не водилось… Хотя, чего удивляться. Дальше за Ворзогорами идёт только зимник, по нему можно доехать до Малошуйки. А летом дорог нет…
В Поньге мы простились с Валентиной Михайловной.
- Вы приезжайте, не забывайте! Мне так хочется, чтобы у меня снова были приёмные дети…
Не забудем! Будем счастливы как-нибудь заглянуть в гости!
А вот Пётр был настроен более прагматично. Когда мы приехали к причалу, погода вновь изменилась и грянула настоящая буря. Мы попросили подождать, не высаживать нас, пока не подойдёт теплоход, а то промокнем же до нитки… Он весь изъёрзался. Деньги получены, работа выполнена, хочется уже домой. А мы всё сидим…
Обратным вечерним рейсом возвращались многие, народу было битком. В проходе стояли парень с девушкой, туристы-велосипедисты. Они совсем промокли и замёрзли, но на их интеллигентных умных лицах была тихая, спокойная улыбка…Это печать красоты, которую ставит на открытых, готовых к её восприятию душах Русский Север…

Когда я уже вернулась домой, я всё думала о том, как же «правильно» жить на Севере? Как не скатиться в нищенскую бытовуху, пьянство и уголовщину? Можно ли, живя в суровых условиях с суровыми людьми, получить хорошее образование, обеспечить семью, найти приложение творческим силам и прожить интересную, счастливую жизнь? Как дела обстоят сейчас, понятно. Но всегда ли так было? Чего можно добиться на Севере, если не пить, а делать дело?
Расскажу историю Александра Кучина и его семьи.

Родился Александр Кучин в 1888г, в семье моряка.
Вознесенская церковь из села Кушерека (1669г). Ныне находится в музее Малые Корелы

Мать Александра Кучина была из Ворзогор.

Отец, Степан Григорьевич, родом из села Кушерека. С 8-ми лет Степан зарабатывал на жизнь: ходил на Мурманский промысел мальчиком-зуйком (разнорабочим), был бурлаком на лесосплаве, подрабатывал зимой на извозе. И понял одно – надо учиться, чтобы выбиться в люди. После окончания мореходных классов стал штурманом, в плаваньях заработал денег, и на паях с одним купцом шхуну купил, на которой плавал уже капитаном!

Семью перевёз в Онегу, дом построил, тот самый, что стоит уже больше века и в котором теперь музей его сына... И детям своим перво-наперво дал образование.
Александр после учёбы в Онежском училище поступил в Архангельскую мореходку. Это уже современное здание

В плаванья он ходил в с 15-ти лет: работал на фактории в Териберке (это становище поморов известно с 16-го века), ходил на зверобойный промысел. Отец специально посылал Александра жить в норвежскую семью в г. Тромсё, чтобы тот выучил норвежский язык, ведь торговые и рабочие связи с Норвегией были очень дружественными и крепкими. И здесь проявился научный, аналитический склад ума Александра – в 19 лет он издал «Малый русско-норвежский словарь» в 4000 слов, который на Севере станет бестселлером! А сейчас этот словарь имеет и историческую ценность – в нём зафиксирован живой, народный язык норвежских рыбаков и промысловиков, ведь официальным языком молодой Норвегии был в то время датский... А кроме норвежского, он знал ещё английский и немецкий. Вот такое образование было на Севере! Это только что касается языков, а ведь у моряков была и серьёзная физико-математическая подготовка, и естественные науки изучались на высоком уровне. Ну и здоровье требовалось отменное. Бывая в Онеге на каникулах, Александр любил пройтись по льду на лыжах до Кий-острова. Это 15 км в одну сторону!

После окончания мореходки Александр оказался в Бергене на станции по изучению моря. Океанография как наука делала первые шаги, и Кучину повезло, что директор станции, норвежский профессор, распознал талант молодого русского и брал с собой в море, где они забирали пробы воды, вычисляли течения, определяли возраст рыб. Александр так великолепно проявил себя в работе, что профессор вместе с Фритьофом Нансеном рекомендовали Кучина для участия в экспедиции Амундсена!
Норвежец Нансен на «Фраме» в 1893-1895г совершил легендарный дрейф к Северному полюсу и достиг 86 градусов 14 минут с.ш., а вот теперь, в 1910-м, Амундсен поставил цель – первым покорить Северный полюс.

Плавание планировалось на 7 лет, ведь попасть в Берингов пролив тогда можно было, только обогнув Южную Америку. И вот в разгар подготовки экспедиции приходят известия, что сразу две американские экспедиции - Ф.Кука и Р. Пири – уже побывали на полюсе и теперь вовсю спорят, кто из них это сделал первым. Это потом станет известно, что на самом деле никто из них так и не достиг заветной точки… Но точные вычисления произвели намного позже, а пока Амундсен решил, что быть вторым ему не интересно. И он, посвятив в тайну только несколько человек, разработал план похода к полюсу Южному. Вся команда «Фрама», и Александр Кучин вместе с ней, узнает об этих «изменениях в планах» лишь у берегов Южной Америки… Вот так запросто: капитан передумал плыть на Северный полюс, плывём на Южный!

Ну а у русского учёного в этой экспедиции были свои цели, не «спортивные» - быть первым,- а научные. Кучин выполнил 3 среза Атлантического океана: у Исландии, на экваторе, и от Аргентины до Африки. Выполнив задание, он вернулся на Север на другом судне, в числе первых из команды…

А в свободное время, между вахтами, он писал письма домой и своим норвежским друзьям. Примечательно, что и во времена, когда до интернета было ещё очень далеко, «виртуальная» любовь имела место быть. Точнее – любовь по переписке. К тому времени, когда Кучина торжественно, с почестями принимали в Норвегии (был представлен даже королю!), он уже успел влюбиться в юную норвежку Аслауг, дочь банкира, писавшую ему письма. Состоялась даже помолвка, они был молоды и счастливы, Аслауг была готова уехать после свадьбы жить в Россию.

Но в 1912 г Кучин решил отправиться, уже капитаном, на судне «Геркулес» в Арктику с экспедицией Русанова. Как моряк, исследователь, учёный может прожить без моря?

Говорят, что снаряд не падает дважды в одну воронку. Кто ж знал, что Русанов выкинет такой же финт, как и Амундсен? После запланированного исследования Шпицбергена, Русанов решил не возвращаться, а пройти «Сибирским морем из Атлантического океана в Тихий». О чём сообщил в Петербург телеграммой. По сути, просто угнал государственное судно! Как отреагировала команда и капитан А. Кучин, услышав об авантюрной затее идти через льды вдоль берегов Сибири, мы никогда не узнаем… Начальник экспедиции Русанов, как и Амундсен, привык добиваться результата любой ценой. Вот только Амундсен просчитывал всё до мелочей, и к походу на полюс готовился 4 года, а не 4 месяца, как Русанов.
В плаванье на «Геркулесе» шли образованные, молодые, талантливые люди. В команде числились: геолог, океанограф, биолог, зоолог, а обязанности врача исполняла женщина - возлюбленная Русанова, выпускница Сорбонны француженка Жюльетта Жан. Все погибли, пропали в Арктике…

Обломки и некоторые вещи с «Геркулеса» нашли на острове Вейзель только в 1934 г. Ещё известны свидетельства кочевников-оленеводов о найденной «ещё до революции» лодке и мёртвых русских рядом с ней… А двух человек нашли ещё живыми в тундре: мужчину и беременную женщину. Когда они умерли, их похоронили вместе с «рукописными книгами», которыми те очень дорожили…
Судьба Александра Кучина и трагична, и героична. Настоящий помор, из простой семьи, он вошёл в мировую историю освоения Арктики. И это навсегда!

А как же складывалась дальше жизнь на Русском Севере? В реку Онегу в 1918г вошли английские канонерки, обстреляли и подожгли город. Онега переходила из рук интервентов в руки красных и обратно. На высоком берегу в Ворзогорах дежурил красный патруль: там издали были видны подходящие к Онеге неприятельские корабли.

Народу в большинстве не нравились ни те, ни другие: от господ все уже устали, а методы красноармейцев, с продразвёрсткой и разрушением церквей, были, мягко говоря, не понятны… Ну, кто в итоге победил, мы знаем.
В семье Кучиных тем временем вырос ещё один учёный, теперь уже советский: сестра Елизавета окончила университет, получила учёную степень. Всю жизнь она посвятила изучению любимого Севера – её специальностью были промысловые рыбы рек и озёр. Но её карьера не помогла отцу - Степана Григорьевича объявили кулаком. Выгнали из двухэтажного дома, который он сам строил, припомнили и премию, полученную от Норвегии за участие Александра в экспедиции Амундсена. Пришлось родителям уехать из Онеги, коротать свой век в ленинградской коммуналке. Там они и брат Николай и умерли в блокаду, в 1942г. Но продолжали до конца своих дней любить Родину, верить в Победу…
Конечно, можно сказать, что есть выдающиеся люди, а есть «обычные». Бывают времена, когда творится история, а бывают и «застойные годы»... Но я чувствую, знаю, что не пропала, не вывелась эта особая порода смелых, сильных и свободных людей. И связь времён – есть на самом деле. Север - един, многогранен и неразрывен хоть по оси времени, хоть пространства. Интересным, умным, твёрдым в своих убеждениях людям – есть что делать на Севере, есть что любить, во что верить и к чему прикладывать свой талант. Так здесь и было всегда – простор для мысли, действия, открытий. Надо только всё это уметь запихнуть в рамки исторических условий и границы короткой человеческой жизни...

Следующим утром мы покидали Онегу. Было грустно, но предаваться чувствам было некогда – впереди был тяжёлый перегон в Архангельск. Сначала вдоль трассы бесконечной чередой тянулись дачи, закрывая вид на Белое море. А через 30 км дачи кончились, а с ними и асфальт, и до самого Северодвинска мы тряслись на грейдере. Вообще, местные в соцсетях справляются друг у друга о состоянии этой дороги так же часто, как мы, например, узнаём прогноз погоды. Всё зависит от того, прошёл грейдер, или нет. Если прошёл и дорогу разровнял, то время пути существенно сокращается. Некоторые даже расписание прохождения грейдеров пытаются выведать. А кто-то говорит, что тот факт, что грейдер прошёл, не означает, что дорога хорошая. Видели, как они халтурят, с поднятыми «ножами» ездят…

По обе стороны бесконечно тянулись болота и глухие леса, того гляди медведь выйдет. Мы потеряли счёт времени, трясясь под дождём на этой пустынной ужасной дороге. Пока через 100 км не обогнали пару грейдеров. Вот тогда мы поняли, что такое настоящий ужас. «Урал» трясло мелкой зубодробительной дрожью, хоть 5 км/ч езжай! Меня Сашка за руль в этот день не пустил, сказал, что слишком тяжело ехать.

Перед Северодвинском появилась связь, небо украсила яркая радуга, но больше всего мы радовались тому, что снова едем по асфальту!

В Архангельск мы въехали около восьми вечера, и надо было найти, где поесть, а также, где остановиться на ночь. Я, как обычно, выполняла обязанности штурмана и вела нас в какое-то кафе, поглядывая в смартфон. Но кафе находилось слева, а дорожной разметки в Архангельске нет совсем, и Саша так и не повернул к нему, проехал мимо, решил развернуться на светофоре. Светофоры же везде без дополнительных секций, без отсчёта времени, совсем примитивные. Мы стояли в левом ряду, уже давно горел зелёный, но мы пропускали встречный поток, как вдруг я с ужасом поняла, что мотоцикл тронулся и поворачивает под летящую нам навстречу машину. Очень неприятно, скажу я вам, ждать неминуемый удар со спины… Почему я ничего не крикнула? Привыкла, что Саша очень аккуратен, что лучше меня ориентируется на дороге. А крикнула бы, ещё и виноватой оказалась: под руку, дескать… В общем, визг тормозов, удар металла о металл…
- Ты что творишь? – прошипела я.
Девушка-блондинка из KIA не помню, что сказала, но что-то цензурное, несмотря на то, что ей придётся менять две двери. «Ретра», получив хорошую вмятину на правой носовой части коляски, думаю, выругалась непечатно. Так Саша оказался в компании испуганных рассерженных дам.
- Ну извините, - только и мог вымолвить он.

Девушка вознесла взгляд своих прекрасных синих глаз к небесам, я вылезла из коляски и отвернулась в сторону, а Сашка стоял один, виноватый, боясь даже смотреть на битую «Ретру».
- Был новый мотоцикл… Откуда взялась эта машина? Как из-под земли возникла…
- Я, сидя в коляске, её видела. А ты нет?
- Нет…
Мы потом много говорили о том, как так получилось. Лично я уверена, что это следствие усталости, да и от голода голова хуже соображает. Плюс смена ритма движения: мы ведь давно катаемся по дорогам местечковым, где и разогнаться-то нельзя. А тут резко раз – и оказались в большом городе с его скоростями, быстро меняющейся обстановкой. Дура я – надо было подменить Сашку, настоять, чтобы часть пути проехала я, чтоб он отдохнул от монотонной дороги…
Мы откатились к расположенному на этом перекрёстке кинотеатру. Девушка успокоилась и оказалась очень милой и хорошей.
- Обидно, меня ведь совсем недавно на этом же перекрёстке ударили! Две недели не прошло, как машину из ремонта забрала. И вот опять! Здесь же!

Пока подъехавшие ДПСники оформляли бумаги, ко мне подошли ребята, вышедшие из кинотеатра.
- Что, авария? Ударил и смотался? Вот гад! Здесь камеры на кинотеатре есть, надо запись попросить…
Они никак не могли поверить, что виноват мотоцикл…
После всех формальностей, в тысячный раз извинившись перед девушкой, мы пешком отправились искать кафе. Усевшись в уютном местечке Блин Вилл и заказав еду, я сразу перешла к главному:
- Значит так. Никто не пострадал, выводы мы оба сделали. Вернёмся домой, и первым делом найдём мастеров, чтоб отремонтировали всё так, как было…
- Не получится… Был новый мотоцикл! А теперь битый…
-Даже не пытайся испортить эту великолепную поездку, не повторяй одно и то же! Всё, проехали!
Конечно, Саша всё равно бухтел и сокрушался. Но я раз за разом обрывала его, хоть «Ретру» было действительно жаль.
- Мотоцикл – сделаем. Путешествовать – будем. Ничего непоправимого не произошло!
Остановились мы на ночь в гостинице «Форт Нокс», в номере «эконом» за 1400 руб. Размеры номера почти полностью совпадали с размерами кровати, и мы никак не могли придумать, куда девать наши сумки. К тому же здесь, в гостинице, располагалась сауна, и какой-то оттенок квартала красных фонарей чувствовался. Не люблю я это. Поэтому на следующее утро мы решили съехать.
Погрузив багаж, мы поехали в музей деревянного зодчества Малые Корелы.

Погода в этот день выдалась прекрасная, мы гуляли по парку часов до пяти вечера, подкрепляясь блинами и пирогами с брусникой в чайном домике. Встретили и наших знакомых девушек, Галю и Асю. Они, пока мы ездили в Ворзогоры, побывали на родине Ломоносова, в Холмогорах.

Когда возвращались в город, у меня пару раз ёкало сердце. Ну зачем так настраивать светофоры: машины поворачивают, а пешеходам зелёный горит. Автомобили их пропускают, оставляя свою жопу поперёк дороги. Причём происходит это всё внезапно. Нет, движение в Архангельске организовано ужасно! Про отсутствие разметки я уже говорила. Её нигде нет! Ни сплошных, ни прерывистых, ни стоп-линий… Только знаки. Такое чувство, что за суровые зимы разметку смывает, и её задолбались рисовать каждый раз заново. Лучше ходить пешком! Что мы и сделали.

Но сперва заселились в мини-отель «Поморский» (находится в подвале жилого дома) опять за 1400 руб. Зато в самом центре! Отсюда до центральной пешеходной улицы, так называемой Чумбаровки, рукой подать. И столовая дешёвая буквально за углом! Быстро подкрепившись, пошли гулять на Чумбаровку, рассматривать интересные исторические здания, а также фотографировать всякие арт-объекты.

Больше всего меня поразили маленькие лоджии-пристроечки или башенки с высокими фигурными крышами, которые преображали облик домов, делая сказочными. Большинство этих домов оказались жилыми. Чудесный обособленный мирок посреди большого современного города!

Ну а потом мы вышли на набережную. Народ здесь в большом количестве катался на велосипедах и роликах, уличные музыканты с разным качеством исполнения оглашали окрестности известными песнями, ну а Сашка недовольно тащил за мной пакет с книгами, которые я успела накупить в огромном книжном магазине.
- Ты с ума сошла! И куда мы их будем запихивать?
- Саша, ты не понимаешь. Книги – это святое. Ну где мы ещё найдём столько интересного про Русский Север, про Арктику?

Сделав круг, мы пошли в сторону гостиницы.
На улицах Архангельска можно встретить и старые заводские корпуса, и советские конструктивистские здания с мозаичными панно, и дома сталинской эпохи. Эклектика!

Закинув книжки в гостиницу, мы пошли на второй круг: искать на Чумбаровке заведение, в котором можно с комфортом отужинать.
Мы выбрали чешский ресторан Stare Mesto. Он был заполнен пятничной публикой, и мы немного даже подрастерялись в переполненном зале… но лишь до той поры, пока не осушили по второму бокалу пива. Официанты были вышколены, кухня – на высоте, и я, наевшись, стала довольно озираться по сторонам. В это время в наш зал ввалился очень самоуверенный, если не сказать наглый, тип, который стал докапываться до окружающих. Было заметно, что здесь он завсегдатай, и официантки его знают.
- А ты что, байкер? – сначала он пытался разговориться с парнем в мотокуртке, стоящим у стойки. – Что пьёшь?
Парень как-то быстро ретировался, оставив вопросы без ответа. Тогда тип насел на мирного мужичка, попивающего чай.
- Чего сидишь такой унылый? Давай водку пить! Не пьёшь? Ну и сиди со своей лысиной, которая идёт тебе ещё меньше, чем мне моя!
Я уже давно вся извертелась, меня так и подмывало сцепиться с этим типом и дать ему отпор, ишь, самый тут умный!
Сашка же сидел к нему лицом, и медленно сжимался в размерах, стараясь быть как можно менее заметным. Но тот успел перехватить Сашкин неосторожный взгляд, и Сашка понял, что попал.
- А ты кто?
- А он - финн! На пяти языках говорит, но вот по-русски не понимает! – Я ринулась в атаку. Меня было не остановить. Но мужику это показалось интересным:
- Что, правда финн? Финланд? Ду ю спик инглиш? – он навис над нашим столиком.
Сашкины глаза побегали туда-сюда несколько секунд, и он предпочёл сдаться:
- Да русский я…
- Ну, то, что ты ненормальная, это я понял сразу… - едва взглянув на меня, тип снова повернулся к Сашке, и хотел ему что-то сказать, но я перебила.
- А вы тут что, байкеров ищете? Ну мы, положим, мотоциклисты. И чего вы хотите?
- Не, вы серьёзно? – тут уже глаза мужика забегали от меня к Сашке и обратно. Но Сашке он доверял как-то больше. – Вы правда мотоциклисты? Это ваш мотоцикл стоит у входа?
- Нет, мы на «Урале» путешествуем, - снова за Сашку ответила я, приготовившись услышать всякие фи о нашем несолидном, по мнению большинства, мотоцикле.
- Какие же вы молодцы! Вот так и надо: катайтесь, общайтесь! Это здорово! Разрешите, я к вам присяду…
Собственно, больше нам с Сашкой в этот вечер говорить не пришлось. По части заполнения эфира Владимир любому даст фору. Мой воинственный пыл быстро сошёл на нет, и мы только успевали кивать, слушая нашего непростого, как оказалось, собеседника. Владимир оказался умным, успешным, состоятельным и состоявшимся во всех отношениях человеком. Но чем занимается, прямо не сказал. Упомянул лишь про то, что отец его – председатель художественной академии Архангельска, художник-график, что в доме – 4 этажа картин… Я так поняла, что для таких, как Владимир, главное – порыв, искренность, простые эмоции. Скучно ему в рафинированной обстановке академичности, скучно и в прагматичном мире бизнеса. Его, вечно молодого, привлекает простое человеческое общение, открытость чувств и задорная безбашенность. А в мотомире этого как раз с лихвой хватает!
- … Я ему прям на бильярдном столе оставил пачки денег. И, взяв ключи, сразу сел и поехал. Вот люблю я её, мою «драгу». Никогда не продам. Я пытался общаться на дороге с «клубными», серьёзными ребятами в жилетках. Они на меня смотрят: мужик в шлёпках, футболке, шортах и солнечных очках. Столько от них пафоса исходит, столько брезгливости! А я – турист! Я сел и поехал! Я не знаю, как надо, как положено. Всё – просто! Надо кататься, общаться…
За Владимиром трижды спускались его респектабельные друзья, которых он покинул. Они были очень вежливы, культурно с нами расшаркивались и старались уговорами вернуть Владимира обратно за стол. Думаю, что без него им было скучновато… Но он не вернулся, так и просидел с нами до самого закрытия.
- А давайте президенту клуба «Архангелы» позвоним, Денису! Он мой друг.
Владимир включил громкую связь, и мы услышали, что клуб организовывал как раз сегодня какое-то мероприятие, все уехали в Северодвинск.
- Денис, я дам твой номер ребятам из Москвы, они на «Урале» путешествуют. Если они к вам заедут, встретьте их, они от меня…
Как многогранно, многосторонне мотосообщество! Как интересно вариться в этом бульоне с такими разными ингредиентами! И пусть я буду хоть куриной гузкой, но из кастрюли не вылезу! )))
К моему сожалению, на следующий день я проснулась с болью в горле. Напилась накануне холодного пива – вот вам и результат. Жаль, что здоровьичко у меня такое слабое… Я планировала после Архангельска сделать ещё один бросок в глухие непролазные места, но к этому моменту путешествия впечатлений накопилось уже столько, что дальше ехать был бы просто перебор. Сашка устаёт от скитальческой жизни быстрее меня, да и пройденные нами 3 спецучастка по грейдерам и грунтовкам его вымотали. Прежде всего психологически. Он всегда ратует за то, чтобы «Ретра» ездила по дорогам, ведь это дорожный мотоцикл. А я вечно тащу нас троих на бездорожье, вот он и нервничает. Так что мы решили поворачивать к дому.

Как выехали с утра под дождём на М-8, так весь день он нас и поливал. Я сидела в коляске, как нахохлившаяся больная птичка.
- Э, ты там жива? Замёрзла?
- Замёрзла, но жаловаться же я не имею права. Помнишь наш стих-речёвку про меня?

Кто ведёт вперёд отряд?
Кто походной жизни рад?
Не отступает кто назад? – просипела я слабеньким голосом.

Эх, что делать. Мне зябко, немного знобит и башка сделалась чугунной. Но сохранить здоровый дух в нездоровом теле я смогу!
Проехали 500 км до Вельска, решили остановиться тут. До Вологды ещё далеко, мы совершенно свободны относительно сроков, и нам было не важно, за 2 дня мы доедем до дома или за три.
Около 9-ти вечера заселились в гостиницу «Сияние севера» в люкс за 3200 руб. Больше ничего не было, в выходные народу всегда много. Ну и плевать на деньги! Мне сейчас нужнее всего горячая ванна, чай и мягкая постель.
Следующий день ничем не отличался от предыдущего: тот же дождь, кофе на заправках с булками, которые стоили на двоих, как бак бензина. Чтобы не околеть, я села за руль, мне досталась разбитая окружная Вологды. Проехав 170 км, ушла обратно замерзать в коляску. В этот день мы доехали до Ярославля, дальше решили не мучиться. Тем более, что нам посчастливилось заселиться в отличную гостиницу «Спорт» за 2800 руб (с завтраком), которая расположена рядом с окружной. Ресторан работал допоздна, и мы замечательно поужинали. Мы сидели совсем одни в пустом зале, и созерцали 4 порции «бехеровки», принесённые молодым официантом. Впрочем, недолго созерцали. Иногда так здорово, возвращаясь из дальнего путешествия, обсудить всё виденное по «горячим следам», внезапно осознавая себя уже вне заканчивающегося приключения. Столько возникает эмоций, столько вспоминается подробностей! И «бехеровка» тут совсем ни при чём! )))
На следующее утро, плотно откушав на завтраке «шведский стол», мы поехали добивать оставшиеся 350 км до дома. Где-то на подъезде к Москве вдруг пошёл горячий поток воздуха, словно из пустыни. Здесь тепло! Тепло не на солнце, тепло не в трёх одёжках, а просто тепло вокруг! Потому что лето! Мы как-то совсем забыли об этом. Так, 24 июля 2017 года закончилось наше путешествие и началось лето…

© Бешеная Косичка
Январь 2018г.