Фаталист. Часть 4

Я проснулся в своём номере в джихад-мотеле под Махачкалой. За окном было ещё темно. Живой! Никто меня не трогал, никто мной даже не интересовался.

Накануне вечером администраторша предложила на выбор койку за сто пятьдесят рублей или комнату за триста: я решил «шикануть» и выкупил весь номер. Немного освоился, осмелел, почти даже обнаглел: уложил свой ядовито-жёлтый шлем на столик в гостиничном баре, заказал пива, попросил завернуть с собой бутерброд с сыром на завтрак. За соседним столом два черноглазых бородоча играли в нарды под чай и заунывные восточные напевы из мобильника, в углу ужинали офицеры дагестанского МВД.

Я сел на кровати, проглотил бутерброд и быстро оделся: «шахиду собраться – только подпоясаться». Пережив небольшой культурный шок в общем туалете типа «дырка в полу, слив из ведра», вприпрыжку отправился к блокпосту. Светало. Свежий утренний ветер раздувал чехол на мотоцикле, нетерпеливо намекая, что было бы неплохо поскорее уехать. Я прогрел мотор, запрыгнул в седло и махнул на прощание дежурному омоновцу.

Навстречу понеслись дорожные указатели с названиями, знакомыми по сводкам фронтовых новостей за два последних десятилетия: Хасавюрт, Гудермес, Шали, Грозный. Вскоре я покинул неспокойный Дагестан. Трудно объяснить, что именно определяет внутреннюю атмосферу, но сразу после чеченской границы я неожиданно перестал чувствовать себя диверсантом в тылу врага, возникло ощущение порядка и безопасности. Чечня порадовала идеальными дорогами, свежей разметкой и полицейскими в дорогих патрульных автомобилях на каждом перекрёстке. Вспомнилось, как шутил мой товарищ Вася во время зимнего похода через Альпы: «швейцарцы – это кем могли бы стать чеченцы, если бы были немцами».

С рекламных щитов на обочинах мудро прищуривался Кадыров старший, иногда лукаво ухмылялся Кадыров младший, обычно по соседству со скромным Путиным, молодым и ещё волосатым. И без того прекрасное шоссе стало вовсе зеркальным, расширилось до нескольких рядов и привело меня к въезду в Грозный.

Я ожидал размаха, чего-то масштабного, враждебного, грозного… Город удивил небольшими размерами и скромной, какой-то тихой провинциальностью. Всё чисто, аккуратно и немного новодельно, никаких следов войны или разрухи. Несколько грандиозных, только что построенных мечетей и квартал небоскрёбов (включая знаменитую погорелую башню) ярко выделялись на фоне типовых панельных многоэтажек, утопающих в густой зелени. На каждом перекрёстке дежурил патрульный полицейский автомобиль. По тротуару вороватой кошачьей походкой прошла группа молодых мужчин в мягких замшевых сапожках и камуфляжной форме с надписями ОМОН на спинах. Какой разительный контраст с моим знакомым, монументальным сибиряком с блокпоста под Махачкалой!

Не задерживаясь в Грозном, я продолжил путь на северо-запад и ненадолго въехал в Ингушетию. Сразу же показалось, что попал в зону боевых действий: за каких-то сорок километров я раз пять или шесть встретил выходящий из леса взвод бойцов в полном боевом снаряжении, всех обвешанных рюкзаками, пулемётами, гранатомётами и радиостанциями с длинными антеннами. Возникло ощущение, что их здесь вообще полный лес, поэтому они часто выбегают на дорогу. На обочинах попадались БТРы, в одном месте солдатики выгружали зелёные ящики из военного грузовика под присмотром двух спецназовцев с СВДшками. Где-то уже под Назранью, где меня остановили на блокпосту, в сотне метров от шоссе под маскировочной сеткой серела настоящая бетонная крепость с зарытым по башню бронетранспортёром.

Вот ведь что странно: выглядело всё это жутковато и гораздо серьёзней, чем в Дагестане, но менты на постах, проверяя у меня документы, были расслабленными и любопытными. И про маршрут спросили, и про мотоцикл, и про «Днепр» в деревне рассказали. На душе сразу стало как-то спокойнее.

Проскочив Назрань без остановки, под Бесланом я попал под дождь и решил переждать непогоду в кафе, как раз можно было уже пообедать. Заказал чаю и харчо: в дороге обычно беру только супчик, без второго, чтобы в сон не клонило.

- Не хотите пирожок? – улыбнулась волоокая официантка.
- Пирожок? Да можно. А с чем?
- Есть с яйцом и капустой, есть с картошкой и грибами.
- Ну, давайте с капустой.

Осетинский «пирожок» оказался размером с целую сковороду сантиметров сорока в диаметре, пришлось просить девушку порезать и упаковать с собой: вот вернусь и угощу домашних! Дождь закончился. Я быстро подтянул крепление корпуса воздушного фильтра, который начал заметно болтаться и мерзко дребезжать, и вернулся на трассу.

В Пятигорске посчитал горы: почему-то набралось шесть. В районе Минеральных Вод снова вышло солнце, стало жарко, начались дорожные работы, пробки. Я объезжал заторы по идеальной асфальтированной обочине, и каждый гаишник считал своим долгом меня остановить для пятиминутной профилактической беседы: видимо, на юге категорически не принято ездить по обочине, даже на мотоцикле.

После стандартного рассказа о моём «Урале» и такой же стандартной притче о «Яве» или «Иже» в деревне меня отпускали без всяких санкций, с пожеланием счастливого пути. И я возвращался на обочину: не хотелось перегреть мотор, да и размять ноги и поболтать с живым человеком, хотя бы даже и ментом, всяко лучше, чем жариться в пробке вместе с железными коробочками. В результате всех этих остановок я продвигался не быстрее основного потока.

Отличная трасса вела нас с Гантелей на северо-восток, в сторону дома, и сумерки застали уже посреди Краснодарского края. Вместе с солнечным светом закончился и хороший асфальт, тоненькая и чудовищно разбитая шоссейка побежала через лес. Не дорога, а какой-то вибростенд: от тряски у Гантели слетел патрубок с правого карбюратора. Дотянул до фонаря на заправке, закрутил хомут на патрубке и выяснил, что ближайший цивилизованный ночлег мы найдём в Тихорецке.

В первой гостинице на въезде в город, новеньком трёхэтажном здании с рестораном и вай-фаем, не было ни одного свободного номера. Странно! Вторая гостиница, ближе к центру Тихорецка, тоже оказалась полностью заселённой: какой-то съезд у них. Я начинал волноваться: возвращаться на разбитое шоссе в темень и лес не было ни малейшего желания.

Сам город Тихорецк, скорее даже большая станица, меня приятно удивил: крепкие кирпичные хаты, новенькие заборы, ухоженные участки, подсолнухи. Повсюду зелень, идеальный асфальт, бордюры, тротуары, газоны. Параллельно-перпендикулярные улицы нарезают частный сектор на одинаковые кварталы, и на каждом перекрёстке – четыре светофора, каждый с полным комплектом дорожных знаков: главная, уступи, прямо, направо. В этот ночной час транспорт почти отсутствовал, и на любой из улиц я мог разглядеть с десяток таких одинаковых, уходящих в перспективу идеальных перекрёстков с мигающими жёлтым светофорами. Примерно так представлял я себе одноэтажный город где-нибудь в Техасе, а наша южная станица, по моим представлениям, выглядела так только в альтернативной истории, где не было советской власти. Вот он какой, вполне настоящий город Тихорецк.

Только в третьем отеле, почти уже на выезде из города, я наконец-то нашёл свободный номер. Гостиница при частной конюшне: да тут всё с размахом! И большой крытый манеж, и левады, и конкурное поле. Даже в моём, самом дешёвом номере без окон над кроватью висел потрет лошади.

Я сфотографировал многочисленные кубки и грамоты на стенах, – похвастаюсь Анечке, она же у меня спортсмен-конник, – и отправился на ужин. Ночью мне снилась жена, зелёные луга и белые кони.

***

Вот бывают же дебилы! Я как раз проезжал печально известную станицу Кущёвскую, шёл в левом ряду чуть за сотню вместе с потоком, обгоняя вереницу грузовиков, когда сзади подобрался этот дебил на бюджетной легковушке, стал сигналить, моргать фарами и чуть ли не стучать в меня бампером. При первой возможности я дал дорогу дураку и обменялся жестами с олигофреном, который пристроился за следующим в потоке автомобилем и спокойно поехал впереди меня на той же скорости. Возможно, этот урод считал, что «Урал» не может, просто не должен выезжать в левый ряд. Я сначала разозлился, но через несколько минут представил, что когда дебил был ещё мальчиком с белобрысой чёлкой и в клетчатой рубашке с подтяжками, над ним надругался сексуальный маньяк на мотоцикле с коляской, нанеся непоправимую психическую травму. Сразу стало веселее, и я остановился на обочине, чтобы купить домой арбуз.

Мы с Гантелей забирались всё выше на север, проскочили Ростов-на-Дону, Каменск-Шахтинский, забавный Верхний Мамон. Пройдя Воронеж, я понял, что просто обязан дотянуть сегодня до дома, хотя на всякий случай не стал предупреждать Анечку: вдруг не осилю, и придётся ещё раз ночевать в дороге. Хотя, если доеду, то установлю личный рекорд – 1.250 километров за день. Мысль о новом, пусть и скромном, но достижении согревала меня, придавала дополнительные силы. «Как хорошо,» – думал я, – «Что завод не стоит на месте, с каждым годом немного совершенствует мотоциклы. Ведь из всех моих «Уралов» самый новый – Гантеля, и он же самый комфортный, лёгкий в управлении, дружелюбный. Только на нём я могу на любой скорости бросить руль, и мотоцикл продолжит ехать прямо, и не нужно бороться с уводом в сторону. Все рычаги, кнопки, педали – такие удобные, мягкие, чёткие. Когда ночью, на исходе сил, я буду бороться с последними оставшимися километрами, каждая мелочь будет на счету!»

Километров за двести до столицы нас накрыл страшный грозовой фронт. Уже совсем стемнело, сверкали молнии, дождь лил стеной. Я надел под дождевик весь запас тёплой одежды, но всё равно промёрз до костей. Видимость упала почти до нуля, за грузовиками густо клубился водяной туман, и обгоняющие легковушки обдавали волнами из-под колёс. Я пристроился в хвост фуре и ориентировался в пространстве по её габаритам.

«Хуже не бывает», – только успел я подумать, как привычная монотонность звуков – гул мотора, свист ветра и шелест воды – разорвалась пулемётной очередью прямоточного выхлопа и скрежетом металла об асфальт: отвалился левый глушитель... Остановились. В свете фары стало видно, как по всей ширине нашего ряда, по ровному новенькому асфальту текла река дождевой воды, глубиной сантиметров семь! Всё-таки есть свои плюсы в заботе об экологии: покидая мотоцикл, глушитель в последний момент зацепился за хомут защитной накладкой катализатора и повис, а то вряд ли я бы его нашёл в темноте. Мда, вибротрасса под Тихорецком не прошла бесследно.

В таких нечеловеческих условиях желание привинтить глушитель немедленно пропало, поэтому я бросил железяку в коляску и погрохотал дальше. К часу ночи я был на МКАДе: дождь закончился, но лужи были всё так же глубоки. Ещё примерно через час, мысленно извиняясь перед соседями, я прогремел по спящему посёлку и наконец заехал в родной гараж. Разбудил жену, сонную и тёплую: Анечка была счастлива и совершенно потрясена ночным сюрпризом, моим неожиданным появлением. Горячий душ, рюмка вискаря… Разогрели по куску осетинского пирога, вскипятили чайник. Слава богу, что завтра воскресенье!

Да, я снова вернулся, целый и невредимый. Заканчивался очередной мотосезон, полный событий и приключений, и я в очередной раз остался живым. Через неделю в Москву вернулся Вася. Потом наступила зима со своими печалями и радостями. Я часто с теплом вспоминал этот поход: весь Кавказ с его в основном дружелюбными и гостеприимными жителями, и роскошь Баку, и пикник на берегу Севана, и радушного Кобу, и незабываемую Военно-грузинскую дорогу, и Владикавказ, и даже здорового усатого омоновца на блокпосту под Махачкалой. После нового года к нам в гости приехали Влад и Руслан из Баку.

Вполне может быть, что всё предопределено и давно решено за нас, и ничего изменить невозможно. Но, как гласит старая пиратская мудрость: кому суждено быть повешенным, тот не утонет. Мы не знаем свою судьбу, поэтому, что бы ни случилось, нужно вставать и идти дальше, вперёд по своему Пути, делать всё возможное и не сдаваться, и пусть всё будет, как на роду написано.

П.С. А портупею я в Москве случайно в военторге купил. Мне тогда показалось, что она хорошо подходит к мотокуртке, и что это хорошая идея...

Москва. Март 2014 г.

Фаталист. Часть 1

Фаталист. Часть 2

Фаталист. Часть 3