Ходите, дети, в Африку гулять

«Я тебя поведу к самому краю Вселенной,
я подарю тебе эту звезду»

(м/ф «Дарю тебе звезду», 1974)

Осенью прошлого года, когда мы с Мариной гостили у главного европейского дистрибьютора Ирбитского мотозавода Хари Швайгхофера (Hari Schwaighofer), наш австрийский друг поделился планами поехать весной в ЮАР и предложил присоединиться. Экспедицию на мотоциклах Урал по южноафриканской пустыне Кару (Karoo) ежегодно организует местный дилер ИМЗ Рино Гриф (Ryno Greeff). Южная Африка – что я знал об этой стране? Вспомнился роман Луи Буссенара, которым зачитывался подростком, слова «Трансвааль» и «апартеид», англо-бурская война, мыс Доброй Надежды… Живут они в Южном полушарии, где люди ходят головой вниз и всё наоборот: весной начинается зима, машины ездят с другой стороны дороги, а коляску к мотоциклу приделывают слева! Мы c восторгом согласились и отправились открывать для себя эту страну с чистого листа.

.
***

Мы с Маринкой в аэропорту Йоханнесбурга, позади многочасовой ночной перелёт с пересадкой в Стамбуле. Знакомимся с Рино, обнимаемся с Хари и его подругой Магдаленой, или попросту Леной: они прилетели через Мюнхен на два часа раньше нас. Запихиваем сумки в багажник автомобиля. На улице жарко, пробки, прекрасный асфальт, широкие проспекты, многоуровневые развязки.

Йоханнесбург – крупнейший в ЮАР мегаполис с населением более пяти миллионов и единственный город, выросший не на берегу реки или озера: впервые здесь появился посёлок золотодобытчиков при шахтах, открытых в конце 19-го века. Кроме финансового центра с небоскрёбами, почти весь город – частные дома не выше двух этажей. Некоторые районы заметно богаче, с большими цветущими садами, где-то кварталы нарезаны на маленькие участочки с крохотными – метров пятьдесят – коттеджиками, но многоквартирных зданий практически нет. Даже молодые и небогатые семьи предпочитают жить в отдельных домах. Во времена апартеида районы строго делились на белые и чёрные, сейчас все равны, были бы деньги. Бросается в глаза, что каждый квартал огорожен высокой кирпичной стеной с колючей проволокой. К сожалению, в ЮАР очень высокая преступность, особенно связанная с вооружённым насилием.

Приближаемся к городским окраинам, вот и основной источник проблем: проезжаем так называемый «тауншип» (township) – чёрные трущобы, хотя изредка здесь можно встретить и белых, опустившихся на социальное дно. На огромной площади, начисто лишённой какой-либо растительности, нагорожены ряды каких-то хибар и шалашей из кусков шифера, фанеры, говна и палок. Вода, канализация и электричество есть только на границе поселения, ночью территория освещается прожекторами на высоченных мачтах, которые местные называют sputnik. Сюда лучше не ходить даже днём! Для большинства здешних жителей карьера в организованной преступности – порой единственный шанс вырваться из безнадёжной нищеты.

Наконец суета оживлённых улиц остаётся позади – в следующий раз мы увидим большой город только в день отлёта. Добираемся до офиса южноафриканского дилера ИМЗ, знакомимся с его женой Альфой, её сестрой Зетой и чернокожим механиком Исааком, рассматриваем мотоциклы в гараже и фотографии на стенах.

Отдохнув, пообщавшись и напившись кофе, на автомобиле направляемся на «сафари» в Парк львов: здесь на огромной территории живут разнообразные представители африканской фауны. Чтобы животные не ели друг друга, каждый вид огорожен забором. Травоядные питаются подножным кормом, а хищников кормят мясом, которое окрестные фермеры ежедневно жертвуют парку. Между заборами – ворота шлюзовой системы и будка охранника, который пропускает бронированные решёткой экскурсионные автобусы, хотя при желании по маршруту можно проехать и на личном автомобиле. Знаки «всегда держите окна и двери закрытыми» напоминают о том, что с дикими зверями лучше не шутить.

После «сафари» размещаемся в гостинице и собираемся в баре. Метрдотель Патрик, немолодой лиловый негр в костюме-тройке, сиплым голосом церемониально приглашает собравшихся к столу. Антикварные интерьеры, вышколенные чёрные официанты, вкуснейшее мясо и вино… я словно попал в кино про жизнь колонизаторов. К застолью присоединяется громогласная и энергичная хозяйка гостиницы Мишель; даже толстый слой косметики не может скрыть следы повышенного жизнелюбия на её лице. После ужина вместе с австрийцами рассматриваем тысячи новых для нас звёзд, а Рино показывает Южный Крест.

.

***

В пять утра выезжаем из гостиницы на двух автомобилях, ещё совсем темно. Рино везёт Хари с Леной и тащит прицеп с Уралом голубого цвета по имени Хари, а мы с Маринкой едем в машине Альфы. Восемьсот километров по прямой через плоские как стол саванны, половина проходит во сне… Наконец появляются горы, забираемся на перевал Лотсберг (Lootsberg Pass) и останавливаемся на смотровой площадке. Открывшаяся панорама захватывает дух: мы въезжаем в Кару, широкую полосу пустынь и полупустынь, протянувшуюся через всю страну от побережья Индийского океана на юго-востоке до Намибии на северо-западе. На этих необъятных просторах нам предстоит провести всю следующую неделю.

Въезжаем в городок Нью-Бетесда, где у Рино с Альфой дача. Далековато, что уж там! Обходим сад: экзотические цветы, фонтан, виноград на стене… За растениями ухаживает садовник, хозяева приезжают всего несколько раз в год. В гараже наконец знакомимся с железным конём, который повезёт нас через пару тысяч пыльных и тряских километров. Это Урал по имени Пумба цвета лесной камуфляж, который ничем принципиально не отличается от наших «Гирапов», кроме люльки с левой стороны и отсутствия привода на боковое колесо. ИМЗ не выпускает «зеркальных» редукторов, поэтому полноприводная версия для стран с левосторонним движением недоступна.

Мы с Хари катаемся по улице вперёд-назад, пытаясь привыкнуть к левой коляске. Как известно, мотоцикл с боковым прицепом – единственное в мире ассиметричное транспортное средство, и прохождение правых и левых поворотов требует разной техники. Нам приходится «зеркалить» привычные приёмы управления, а ещё постоянно помнить о левом габарите! Боюсь, что после этой поездки у меня разрушатся нейронные связи между полушариями мозга… а затем, конечно, вырастут новые!

Но вот Альфа и Рино вскакивают на свои Уралы, и все наши четыре экипажа отправляются в недолгий путь до фермы Дорнберг, где мы сегодня ночуем. В Нью-Бетесде свадьба, поэтому все номера и комнаты, которые обычно сдаются, полностью заняты гостями.

На ферме уже собрались остальные участники экспедиции: двор заставлен разноцветными Уралами и автомобилями с пустыми прицепами. Южноафриканские оппозитчики терпеть не могут ездить по асфальту и буксируют технику к месту старта. Знакомимся с нашими товарищами на следующую неделю. Все члены команды настроены очень доброжелательно и с нескрываемым любопытством расспрашивают про нашу московскую жизнь, путешествия, мотоциклы. Темнеет, и беседа плавно перетекает в гостиную, где накрыт роскошный ужин.

.

***

В экспедиции участвуют одиннадцать экипажей:

Рино, организатор и предводитель. Девиз южноафриканца: happy wife – happy life! (счастливая жена – счастливая жизнь), который он не устаёт повторять по многу раз в день. Рино руководит строительной организацией, а лет десять назад открыл компанию Sidecar Africa и стал дилером по Уралам. Несколько раз в год Рино организует мотопоходы, как сейчас, но для него это не отдельный туристический бизнес, а просто мероприятие для друзей и клиентов.

Альфа, жена Рино и мать их двоих дочерей. Ведёт бухгалтерию мужа, пишет маслом, один из ведущих в стране экспертов-графологов. Великолепно владеет приёмами езды на мотоцикле с боковым прицепом: те препятствия, что мужчины героически штурмуют, Альфа проезжает элегантно, без видимого напряжения.

Марти с женой Дафной. За глаза дамы зовут его Принцем Чармингом (то есть Прекрасным Принцем) за белоснежную улыбку, несколько слащавую галантность и внешнее сходство с персонажем мультипликационного фильма «Шрек». Последние тридцать лет Марти работал пилотом воздушного шара, на котором катал туристов, а в прошлом году купил пять Уралов и собирается развивать мототуризм. Нашего Пумбу мы арендуем как раз у Марти.

Джуд и Шейла. Обаятельный человек-скала с вкрадчивым голосом. Опытный путешественник, объездил на своём Урале пустыню Кару вдоль и поперёк, странствовал по Намибии и Мозамбику, в последнее время вынашивает план проехать через всю страну вдоль реки Вааль от истока в Свазиленде до впадения в Атлантический океан, непременно переехав по каждому мосту.

Дирк с супругой. Этнический немец, родился в ЮАР. Как объяснил он сам, «родителям после войны пришлось переехать из Германии в Южную Африку». Его камуфляжный Урал носит имя Роммель. Шутник и весельчак. Любимая шутка: «дорогая, сделаем это по-быстрому или полные три минуты?»

Лорина и её пассажирка Жанет. Мы с Маринкой зовём их Весёлые Бабусики. Едут на Урале модели «Ретро» юбилейной серии «М-70». Лорина – хозяйка гостиницы, владелица дома на побережье и дачи на берегу какой-то реки, гоняет на гоночном катере, двух других мотоциклах и спортивном автомобиле, работает на своей земле за рулём собственного мини-трактора, много курит, любит выпить и вкусно поесть, смеётся хриплым пиратским хохотом. Признаюсь: я хочу быть как Лорина в её возрасте! Её подруга Жанет занимается маникюром. Мы так поняли, что Весёлые Бабусики ведут совместное хозяйство, но не стали уточнять характер их отношений.

Фани с супругой. Бывший табачный плантатор, немногословен. Между собой мы зовём его Самоделкиным за огромное количество переделок на мотоцикле: дополнительный бак из нержавейки на багажнике, выносной воздушный фильтр, канистры-бардачки на носу коляски и многое, многое другое: его Урал можно рассматривать бесконечно.

Грант. Очень добрый человек, вежливый и немного робкий, его мотоцикл зовут Сергей. Если у тебя возникла проблема – можешь быть уверен, что Грант уже рядом, в двух шагах, готов помочь словом и делом. При этом никогда не станет навязываться, пока ты сам не решишь, что готов принять помощь.

Нерин и Лорин, жена и дочь Гранта. Увлекаются конным спортом. Лорин пишет диплом по социологии. Меняют друг друга за рулём вседорожника технической поддержки и восхищают высочайшим водительским мастерством, маневрируя на здоровенном «Ленд Крузере» с прицепом на узких и крутых грунтовых серпантинах. Часть пути мама и дочка попеременно проедут в коляске Гранта.

Хари и Лена. Австрийцы, наши давние друзья. Хари – главный европейский дистрибьютор ИМЗ, от него получают мотоциклы дилеры по всей Европе, а также ЮАР и Австралия. Я никогда не видел Хари таким расслабленным и счастливым, как в этом отпуске. Лена работает помощницей Хари в офисе Ural Motorcycles Europe. Хохотушка и вегетарианка, при каждой возможности пытается накормить и заласкать какое-нибудь животное.

Виталий и Марина. Русские, москвичи… впрочем, про нас вы и так наверняка уже знаете.

.

***

Старт назначен на восемь утра. После завтрака мы с Маринкой в спешке привязываем сумки и точно в срок приезжаем на площадку перед главным зданием. Пусто: ни души, ни мотоцикла. Оказывается, колонна уже построилась за воротами. У Рино всё строго: если выезд назначен на восемь ноль-ноль, значит уже без десяти ты должен сидеть в шлеме на прогретом мотоцикле. Всю эту поездку мы будем конкурировать с австрийской парочкой за последнее место.

Покидаем гостеприимную ферму. Поскольку маршрут проложен в основном по грейдерам и грунтовкам, правила простые: каждый едет в своём ритме, отпустив передний экипаж на комфортную дистанцию, чтобы не дышать пылью. Дорога одна – не заблудишься, а на редких развилках каждый обязан дождаться следующий за ним мотоцикл и убедиться, что тот понял, в какую сторону поворачивать.

Ярко светит солнце, тепло, но не жарко – мы углубляемся в Кару. По сторонам проплывают однообразные пейзажи, равнины сменяются невысокими горами, за каждым хребтом открывается широкая долина, а на горизонте синеет новый хребет. Цвет дороги регулярно меняется: серый, желтоватый, бурый, коричневый, терракотовый – словно накрошили кирпичей.

По обочинам растут какие-то колючие кусты, кактусы, жидкая сухая трава. Говорят, весной пустыня бурно цветёт и зеленеет, а сейчас, в апреле, у них в Южной Африке начинается осень: растительность выгорела под жарким летним солнцем. Только вокруг обмелевших за лето водоёмов растут высокие деревья, по которым издалека можно вычислить источник воды.

В ЮАР одиннадцать государственных языков, плюс почти все говорят по-английски, что не удивительно: при таком лингвистическом разнообразии совершенно необходимо общее средство общения. Для белых родной язык – африкаанс, диалект староголландского, на котором говорили первые белые поселенцы. Интересно, что даже в разговорах между собой местные часто переключаются с африкаанса на английский и обратно, иногда в одном предложении.

Пустыня кажется безжизненной и бесхозной, но впечатление обманчиво – на разбитом пыльном грейдере установлены указатели и знаки, а вдоль дороги тянутся тысячи километров проволочного забора. Эти земли принадлежат фермам, где разводят скот: овец, коз, коров, лошадей, а ещё экзотических для нас страусов и лам. Через каждый десяток-другой километров попадаются группы одноэтажных белых домиков – хутора, на которых живут буры.

Местные называют себя «белыми южноафриканцами» или «африканерами», а бурами (boer) сами себя они никогда не называли: это слово по-голландски значит «фермер» и использовалось во времена обеих англо-бурских войн, чтобы подчеркнуть непрофессиональный характер ополчения, которое успешно противостояло кадровой армии Британской империи, несмотря на её многократное численное и техническое превосходство: к концу второй войны на 85.000 бурских бойцов приходилось 450.000 англичан. Эти войны оставили большой след в истории Южной Африки и всего человечества. Впервые появилась полевая форма цвета хаки, впервые массово использовались бронепоезда и концентрационные лагеря.

Тысячи добровольцев со всего мира, в том числе из России, приехали тогда помогать двум маленьким крестьянским республикам, на чьей земле к несчастью нашли алмазы и золото, в их борьбе с сильнейшей империей мира. Только когда англичане по всей стране согнали женщин и детей в концлагеря, сожгли фермы и вырезали скот – бурским партизанам пришлось пойти на перемирие. Хотя их потомки переняли многие манеры и обычаи британских колонизаторов, в разговорах я не раз слышал словосочетание «fucking British».

Через каждые несколько километров дорогу перегораживает забор – граница между фермами. Если ворота закрыты, Рино спешивается, открывает ворота и кладёт на столб камень. Это – знак для последнего экипажа в колонне, что ворота нужно закрыть за собой.

Пыльный песчаный грейдер сменяется каменистой грунтовкой, иногда переезжаем вброд ручьи и речушки, хотя чаще от них осталось только сухое русло: к концу лета водоёмы обмелели. Меня восхищает гениальное в своей простоте решение южноафриканских дорожных строителей: чтобы не сооружать дорогие мосты, в бродах на дно уложены бетонные плиты. Вода бежит себе спокойно через дорогу, а мотоциклы и автомобили легко пересекают ручей, не рискуя размесить выезд на берег и завязнуть.

- А когда начнётся пустыня? – спрашивает Маринка.
- Как, когда? Мы же по ней едем!
- А я думала, что пустыня – это песок, дюны и барханы.
- Нет, что ты! Большинство пустынь в мире – каменистые, только небольшая часть песчаных.

У одноимённого мотоцикла Хари перестаёт работать электрический стартер, а запустить праворульный колясыч кикстартером – целое искусство, ибо рычаг расположен в узкой нише между мотоциклом и люлькой… Лена довольно быстро осваивает процесс запуска Урала с толкача. Повезло Хари с помощницей!

Первый ездовой день получился долгим – более четырёхсот километров – и трудным, пыльным, жарким. Мы штурмовали каменистые подъёмы, меняли пробитое колесо, обедали на обочине, проезжали какие-то деревни и маленькие города. Судя по людям на улицах, здесь живут в основном чёрные. Хороший асфальт, чистые тротуары, опрятные дома, магазины, кафе. Совсем не так мы представляли себе Африку! В голову приходят грустные мысли, что по уровню порядка и ухоженности эти африканские поселения дадут сто очков вперёд многим деревням и городишкам нашей средней полосы. К большому сожалению.

Одно из самых сильных и осязаемых ощущений путешествия по пустыне – пыль! Она повсюду: на одежде, на лицах, на зубах, в вентиляционных каналах шлема, в объективе фотоаппарата, который стал вращаться с заметным усилием. Мы живём в пыли, смотрим через пыль, дышим пылью.

Пыльные столбы с дороги за несколько километров предупреждают о повороте или приближении встречного автомобиля. Какое же счастье, когда сильный боковой ветер сносит пыль в сторону! Наконец можно дышать в полную грудь и смотреть вдаль, не щурясь. Но передышка не вечна, и к концу дня нам крепко достаётся: дорога поворачивает навстречу ветру и закату. Пыль клубится, не оседая, а низкое солнце бьёт в глаза, отражаясь в триллионах песчинок, и ослепляет уставших мотоциклистов. Сегодня перед ужином, как и каждый следующий вечер, мы будем мыть воздушные фильтры наших моторов.

.

***

Утром стартёр голубого Урала крутит, как ни в чём не бывало. «Слава богу, сегодня понедельник!» - шутит Хари, - «Мотоцикл самопочинился!» Они такие, наши Уралы – с характером, с душой… Почти не опоздав на утреннее построение, занимаем место в колонне. Нас с австрийцами как единственных неместных Рино предпочитает ставить в передней части группы, не дальше третьей-четвёртой позиции.

Покидаем уютный городок: асфальт заканчивается сразу за последним домом, и мы остаёмся наедине с пустыней, словно одни на планете. Дорога тянется к горизонту, к далёким дымчатым горам. За ночь Кару поменяла краски и незаметно изменилась: цвет песка, травы и кустов, даже обводы холмов сегодня не такие, как вчера.

Только на первый, непосвящённый взгляд пустыня кажется однообразной; мы начали понимать изменчивость пейзажей Кару. Как-то за завтраком Хари скажет, что за эту поездку мы успели побывать в Америке, Австралии, Швейцарии, Греции и даже в России. Я полностью согласен с австрийцем, только добавлю: видели ещё Марс и Луну.

Никакие фотографии не передадут огромности того простора, который пересекают отважные маленькие человечки на своих крохотных мотоциклах. Говорят, что жители пустынь и степей неуютно чувствуют себя в лесу, потому что далеко не видно. Мне же некомфортно на этих открытых пространствах: спрятаться некуда, ты как на ладони под этим бескрайним небом.

Когда заехали повыше в горы, в лесной массив - берёзки да ёлки - то душа ненадолго улыбнулась: почти как дома! Вот и какие-то дворняги бродят вдоль дороги… Нет, мы не дома – это бабуины, сильные и ловкие обезьяны с огромными клыками, которые употребляют в пищу мясо, активно охотятся и бывают агрессивными, но легко приручаются. Иногда их используют в качестве сторожевых животных, как собак.

Через несколько часов выбираемся на асфальт: нужно заехать в райцентр за бензином, пополнить запас питьевой воды и чем-нибудь перекусить. За два дня мы привыкли на недолгих остановках всегда боковым зрением следить за Рино: если командир взял в руки свой белый шлем, значит до старта осталось тридцать секунд. Рино просто вставляет в шлем голову, кричит «Поехали!» и уносится вдаль. Тем, кто замешкался – приходится долго догонять предводителя и более расторопных коллег. Босс не любит ждать.

Выехав за город, мы немедленно покидаем столь не любимый южноафриканскими оппозитчиками асфальт и мчимся по мягкому песчаному грейдеру с пологими волнами-трамплинами. Если разогнаться за 90, можно наслаждаться лёгким чувством невесомости в желудке, подлетая на очередной волне.

Занятие увлекательное, но вскоре Марина просит сбавить темп: во-первых, в отличие от меня она не может гасить энергию приземления, стоя на подножках, а во-вторых, заметила какой-то странный звук, появившийся со стороны колеса коляски. Прислушиваюсь: ничего необычного. На всякий случай поворачиваю голову и сразу же торможу: у нас пропал багаж!

Отвинтилась гайка багажника, который вместе с сумками отвалился и какое-то время волочился за Пумбой, издавая насторожившее Марину шуршание. Нам крупно повезло! Сумки не пропали и даже не сильно потёрлись, да и гайка багажника не потерялась. На всякий случай относим поклажу в подоспевший вседорожник технического сопровождения, затягиваем гайку и продолжаем путь.

Следующая остановка – у заброшенной фермы. Грант говорит, что каждую осень позирует с мотоциклом на фоне руин, и на фотографиях видно, как с годами уменьшаются останки здания: его поглощают время и пустыня.

Снова выезжаем на асфальт, вместе с Альфой, Рино и Весёлыми Бабусиками выкручиваем газ на полную, отрываясь от остальной группы, гоним несколько километров до перекрёстка, где останавливаемся дождаться остальных. Жарко! И ждём подозрительно долго.

Наконец вдали появляются характерные фары: одна, вторая, третья… Прибывающие сообщают, что мотоцикл Хари сломался и его погрузили на прицеп. Последней приезжает техничка, австриец с очень довольным видом машет нам рукой из-за дымчатого стекла кондиционируемого салона. Хорошо ему, нас же нещадно печёт белое африканское солнце.

- Далеко ещё? – спрашиваю Рино.
- Видишь те горы? Это Швартберг, у подножья будет город Принц Альберт. Нам туда.
- Километров тридцать?
- Двадцать восемь, - уточняет Рино, а я удивляюсь точности собственного глазомера. Наверное, привыкаю к пустыне.

Все устремляются в этот последний на сегодня рывок. К нашему разочарованию, половина двухполосного шоссе закрыта на ремонт, по оставшейся части организовано реверсивное движение. Нам приходится несколько раз подолгу жариться в наших шлемах, ожидая разрешающего сигнала чернокожей регулировщицы.

Кто бы мог подумать, что последние километры будут такими тяжёлыми. Далеко впереди, в перистых облаках над горизонтом мне мерещится запотевшая кружка с пенной шапочкой.

Наконец въезжаем в Принц Альберт, милый городишко в неизбежном колониальном стиле. На гостиничной парковке моем воздушные фильтры, Рино с Хари проверяют зазоры в клапанах голубого Урала - мотоцикл заводится без проблем. «Мне не понравился звук, я решил на всякий случай заглушить мотор», - лукавит австрийский лис. Наверное, просто устал и решил прокатиться под кондиционером!

Нам с Маринкой достаётся отдельный двухкомнатный домик с террасой. Во дворе – бассейн и сад, буйство зелени и красок: яркие цветы, виноград, пальмы. После пекла пустыни гостиница кажется райским уголком! А завтра нас ждёт дорога в Ад…

.

***

Местность Гамкасклоф (Gamkaskloof), также известная как Ад (Die Hel) – это узкая и длинная долина, зажатая между хребтов горного массива Швартберг (Swartberg). Нет, это не обитель сатанистов: напротив, набожные местные жители никогда так не звали свою землю.

Устрашающее альтернативное название эта территория получила со слов людей, пытавшихся сюда пробраться через горы. В начале девятнадцатого столетия в долине обосновалось несколько десятков белых поселенцев, чьи потомки полтора века прожили там в почти полной изоляции. Рискованный путь по козьим тропам из Принца Альберта занимал много дней, и жители долины иногда десятилетиями не получали вестей из внешнего мира.

Чтобы облегчить жизнь поселенцев, в шестидесятых правительство приняло решение построить в Гамкасклоф грунтовую дорогу, но по окончании строительства все местные переехали в более комфортные районы страны. Сейчас в долине, которая получила статус природного заповедника, нет постоянных жителей, а дома поселенцев отремонтированы и сдаются туристам. Дорога в Ад лично для меня станет эмоциональным пиком всего похода.

Как хорошо, что мы заправили полный бак ещё вчера, а вот немцу Дирку пришлось встать пораньше, да ещё попасться местному полицейскому без шлема. Мы же поспали на полчаса подольше и, почти не опоздав, последними встраиваемся в колонну Уралов, покидающих цветущий Принц Альберт. По неплохому грейдеру наши колясычи устремляются в ущелье – туда, где расходится стена красноватых скал. Пласты осадочных пород, миллионы лет назад поднятые внутренней силой Земли со дна океана, удивляют своими причудливыми формами. Петляя по серпантинам, мы забираемся всё выше. С каждой сотней метров становится прохладнее! Останавливаемся на перевале, любуемся открывшимися с высоты видами, фотографируем друг друга. Здесь мы почти на пару тысяч метров ближе к Солнцу! Вдруг все в панике хватают куртки и бегут к мотоциклам: Рино взял в руки шлем!

Вскоре сворачиваем с прекрасного грейдера на сомнительного вида грунтовку. Здоровенное табло, пестреющее памятными наклейками от путешественников всего мира, предупреждает: опасная дорога, проезд на свой риск. Что-то ёкнуло внутри, заныл старый перелом, зачесалась пятая точка в предчувствии приключений: скучно не будет!

Несколько крутых спусков и виражей, грунтовка становится всё более разбитой и тряской, много булыжника и выходов скальной породы – зато полностью пропала пыль! Рино останавливается в одном из поворотов: здесь из горы бьёт ключ. Командир наполняет термос и приглашает нас с Мариной напиться. Моя городская девочка боится пить из ручья, но Рино успокаивает: нет воды чище, чем горный источник.

Впереди брод, на другом берегу Лена изготовилась с фотоаппаратом. Я хотел получить хороший кадр с брызгами, но немного перестарался – волна поднимается почти до бака, а Марину накрывает с головой. Под оглушительный девичий визг вперемешку с проклятьями и смехом, окутанный клубами горячего пара, Пумба героически вывозит наш экипаж на берег!

Подходит Рино:

- Ты больше не Марина.
- Как это? – удивляется моя пассажирка.
- Ты теперь Субмарина!

Направляемся ещё выше – туда, куда ползёт змейка дороги и где облака цепляются за вершины гор. Начинается затяжной подъём, мотор ревёт на первой передаче, и газ не бросишь! Наш бедный Уральчик скачет по камням, в наушниках в такт буханьям подвески ойкает Маринка, а я напряжённо думаю о том, как же мы будем спускаться. Надо сказать, что в горах я очень не люблю спуски. Ведь если ты ошибся на подъёме – инстинктивно бросаешь газ, и мотоцикл останавливается сам. А вот если ошибиться на пути вниз – рискуешь оказаться совсем не там, где нужно…

Наконец нашим взорам предстаёт спуск в Ад – серпантин, падающий вниз по склону на семьсот метров. После нескольких часов на этой убитой дороге я уже очень устал, голова соображает туго, руки и плечи «забиты» постоянными ударами о камни и ямы, да и с левой коляской я ещё не совсем сроднился… Разбитая грунтовка, обильно усыпанная булыжником, местами имеет такую крутизну спуска, что даже на полностью заблокированных трёх колёсах мотоцикл продолжает сыпаться вниз по песку и щебню. «Главное не перегреть тормоза!» - лихорадочно думаю я, тарахтя первой передачей и по очереди отпуская то передний, то задний тормоз, чтобы хоть немного остужались. И не дай бог попадётся встречный автомобиль – даже не знаю, как мы будем разъезжаться!

Самое кошмарное сочетание мне встречается дважды: слева стена, справа пропасть, крутой спуск при отрицательном профиле дороги – уклоне в сторону обрыва, при этом левый (на коляску) поворот, а в качестве вишенки на торте – выход скальной породы в апексе, создающий подобие трамплина. Коляска подлетает, мотоцикл сползает к краю…

Я больше не могу! Я очень устал и мне действительно страшно. Хочется заплакать, позвать маму и бросить всё к чертям… Прошу Марину свесить ноги из коляски на крайний случай – если полетим вниз, то лучше делать это отдельно от мотоцикла, так хоть какие-то шансы… Любимая почему-то отказывается, капризничает, видимо – не осознаёт, что здесь действительно опасно! Прохожу поворот пешком, спуская мотоцикл в руках: потихонечку, аккуратненько, так, хорошо, проходим! Наконец попадается относительно горизонтальный участок: останавливаюсь отдышаться.

Рядом сразу же откуда-то возникает Грант и подбадривает меня: правильно, что остановился, геройствовать и рисковать не нужно, героев много лежит внизу. Несколько лет назад у них один Урал улетел по склону, тогда к счастью обошлось без жертв и фатальных повреждений: несколько раз перевернувшись, мотоцикл приземлился на следующий виток серпантина на свои три колеса, весь помялся, но остался на ходу. Подъезжает вседорожник технической поддержки, и Марина перебирается в автомобиль. Аккуратно продолжаю путь и наконец спускаюсь в долину, где все меня уже заждались.

Здесь зелено, в здании администрации можно купить ледяного пива и усесться в тенёчке, чтобы немного прийти в себя и почувствовать вкус жизни. Делюсь впечатлениями с Рино: «Понимаешь, европейская часть России – местность плоская, в радиусе двух тысяч километров никаких гор у нас нет. Я ездил по асфальту, грейдеру, грунту, по бездорожью, колеям и грязи, по снегу, льду и солёной каше зимних дорог. В отпуске даже забирался на горные серпантины, но – по асфальту! Никогда раньше мне не приходилось так трудно, как здесь!»

Южноафриканец удивлён: ему даже в голову не приходило, что владельцу пяти Уралов может не хватать опыта горного офф-роуда… Какой-то турист прерывает диалог расспросами про наши колясычи: выдаём ему краткую справку об истории тяжёлых русских мотоциклов.

- Я из Австрии, - отвечает турист, - Жаль, что у нас такие не продаются.
- Ха-ха, не продаются! - мы откровенно смеёмся, - Подойди вон к тому мужчине в оранжевой футболке, он расскажет, как в Австрии не продаются Уралы.

Турист направляется к Хари с Леной, и все трое долго и увлечённо беседуют по-немецки.

Во дворе покоятся ржавые останки древнего автомобиля. Рино рассказывает, что это была первая машина в долине – до войны, когда ещё дороги не было, авто по частям привезли через горы на осликах и собрали уже здесь. Как любопытно! Видимо, и среди скромных фермеров-поселенцев были люди, желавшие подняться над соседями. Интересно, как у них было налажено снабжение бензином? Или автомобиль просто стоял во дворе, подчёркивая социальный статус владельца?

Направляемся в другой конец долины, чтобы оплатить экологический сбор и получить дрова. Ресторанов в заповеднике нет, и на ужин будет только то, что привезли с собой: шашлыки! Сегодня мы делим дом с австрийцами: две двери ведут в жилые комнаты, третья – в санузел. Хари с Леной немедленно занимают крохотный уличный бассейн, а мы с Маринкой принимаем освежающий душ. В доме есть вода, но нет центрального электричества – только лампочки от солнечной батареи и ни одной розетки. Заряжать гаджеты будем от прикуривателя.

Через час приезжаем к коттеджу Рино, где дым уже стоит коромыслом: мужики жарят шашлыки, дамы крошат салаты и накрывают на стол. Подсаживаемся к Весёлым Бабусикам. К моему удивлению, Лорина совсем ничего не знает про марку Урал и вообще про Россию. Уже несколько лет ездит на своей «Ретро», любит её, но совсем ничегошеньки не знает про завод и нашу страну. Ни про Уральские горы, от которых пошло название мотоцикла, ни про город Ирбит, ни про войну и эвакуацию, ни даже про то, что первый мотоцикл был скопирован с БМВ. Я уже не говорю про кириллицу – Лорина потрясена известием о том, что у русских свой алфавит. «А я-то думаю, что за знаки такие?» - указывает бабуська на надпись «Урал» на брызговике и буквы «ИМЗ» на баке.

Остаток вечера я посвящу ликбезу Весёлых Бабусиков, погрузившись в историю Родины от Византии до наших дней. Южноафриканские оппозитчицы подливают нам вина, внимательно слушают и обещают обязательно приехать в Россию, в свою очередь приглашают нас с Мариной в гости в следующем году. На обратной дороге, уже в полной темноте, моя дорогая пассажирка будет петь весёлые песни на всё ущелье.

.

***

Ночью Маринка меня будит: «Проводи в туалет, страшно выходить одной! Вдруг там бабуины?» Включаем свет и тщательно проверяем тапки: нас предупреждали, что туда могут забраться скорпионы, а босиком по улице лучше вообще не ходить. Вид с крыльца взрывает воображение: окружающие горы и вся долина залиты ярким лунным светом, видно как днём! Мы стоим, зачарованные, однако шорохи в кустах даже в меня вселяют какой-то необъяснимый первобытный ужас и заставляют скорее спрятаться за дверью, создающей иллюзию безопасности.
.

***

Собираемся на рассвете у выезда из долины – дорога одна, подниматься будем по вчерашнему кошмару. Наверху ждёт завтрак на обочине – всех, кто поднимется! В напутственном слове командир пугает меня страшным участком, где нужно очень тонко работать газом: иначе либо утянет в пропасть, либо встанешь и не тронешься. Спасибо, дорогой, я и так ещё не отошёл от вчерашнего спуска! Рино предлагает поставить мотоцикл на прицеп и подняться в салоне автомобиля, но я отказываюсь. Во-первых, это неспортивно, а во-вторых, мы в любом случае опоздали – прицеп уже занят «Ретро» Весёлых Бабусиков.

Первой на старт уходит Альфа, через несколько минут – Рино, мы трогаемся третьими. Подниматься совсем не так страшно, как спускаться: штурмуя серпантин на первой передаче, я успеваю даже разглядывать залитые розовым светом горы и обсуждать великолепные виды с моей «обезьянкой». Так англоговорящие уралисты называют пассажира коляски; термин, якобы, пришёл из мотокросса, где второй пилот прыгает по открытой платформе и висит в нелепых позах на поручне, как мартышка.

Маринка шутит: максимально возможный ущерб, который мы можем нанести – если свалимся в пропасть и упадём на «Ленд Крузер» технического сопровождения. Пока мы смеёмся, уже выезжаем на перевал. «А где же тот страшный участок, которым пугал Рино?» - так и не понял я.

Обратный путь проходит гораздо легче: я набрался вчера бесценного опыта, прочувствовал левую коляску и хорошенько отдохнул за ночь. Возможно, если бы мы подошли к тому спуску не такими уставшими, мне бы и не было так страшно.

Осмелев, перехожу к тактике «больше газу – меньше ям», иногда включая даже четвёртую передачу! Действительно, на скорости трясёт меньше, хотя есть риск влететь в действительно крупную колдобину.

В этих горах много экзотических растений, среди которых одно из самых необыкновенных – протея, национальный символ Южно-Африканской Республики. Мы были потрясены, узнав, что эти сочные зелёные кусты с толстенькими розовыми цветами-артишоками превращаются в уродливые, как смерть, узловатые чёрные коряги. В таком виде они могут много лет хранить семена в засохших и превратившихся в подобие шишки соцветиях, пока не случится степной пожар. Как только растительность вокруг прогорит – шишки раскроются, и на очищенную огнём землю просыпятся семена, которые снова превратятся в цветущие зелёные кусты. Это удивительное растение – словно символ цикличности жизни и смерти, бесконечного возрождения из праха.

Наконец мы возвращаемся на тот прекрасный грейдер, что покинули вчера. После дороги в Ад он кажется идеально ровным автобаном! Можно расслабиться, даже пошалить, проходя повороты «веером». Останавливаемся на следующем перевале: перед нами поразительный вид на новый горных хребет и долину внизу: нам туда!

Ещё несколько часов едем по долине, минуя хутора и деревни. Нещадно печёт солнце, идём на штурм затяжного подъёма по разбитой каменистой дороге кирпичного цвета, усыпанной крупным булыжником. Гора настолько крутая, что мотор тянет только на первой передаче, причём обороты приходится держать высокими и не терять темп: остановишься – тронуться снова будет нелегко.

Бедный Пумба скачет по булыжникам, камни из-под колёс звонко бьют по дну люльки, как пули по броне, ноги обжигает раскалённый воздух от цилиндров – и так восемнадцать километров подряд! Руки и плечи начинает ломить от бесконечных ударов, а в гарнитуре охает и жалуется Маринка, которую совсем растрясло.

Наконец переваливаем через вершину и останавливаемся. Впереди, сколько видно глазу, простирается очередная бескрайняя долина. Моя пассажирка сразу же обращается за помощью к Лене, которая ещё позавчера где-то потеряла бюстгальтер и сделала себе новый из зелёного скотча. Маринка просит перевязать её так же, а то очень трясёт!

Ко всеобщей радости, девушки обматываются лентой.

- Африкан бра, - шутит Лена, - Ой, Виталий, извини! Может быть, ты сам хотел обмотать Марину?
- Всё окей! Иногда мне нравится смотреть, как девушки делают это сами, – отшучиваюсь я.

Очень жарко, а последний подъём забрал последние силы.

- Далеко ещё?
- Восемь километров, - отвечает Рино, - Сегодня ночуем в такой же дыре, как вчера. Но в этих местах ничего лучше нет, ты же понимаешь!

«Да уже всё равно», - думаю я, снова трогаясь в путь, - «Была бы тень, койка и холодное пиво». Как же я недооценил тонкость юмора нашего южноафриканского друга! Совсем скоро мы неожиданно въезжаем в настоящий оазис. Безупречный зелёный газон, голубой бассейн, пруд с цаплей, в саду поют птицы, на здании администрации развиваются флаги разных стран. Вот это роскошь! «Дыра»? Вот же Рино шутник…

Тот подъём подкосил не только меня: на последних километрах у Пумбы порвался резиновый переходник между карбюратором и цилиндром – расходная запчасть, дома я всегда вожу с собой запасные. Заметно уменьшилась тяга, послышались характерные «чихания» на впуске. Спрашиваю у Марти, хозяина мотоцикла, есть ли у него запасной – тот хватает инструменты и бросается менять деталь. Да я бы сам справился… Так непривычно чувствовать себя клиентом!

Ужин, как обычно, проходит в увлекательных разговорах и обмене впечатлениями дня. Какая же приятная подобралась у нас компания! Если я рассказываю что-то о России, все оживляются, расспрашивают. Сегодня я взял с собой ноутбук: после приёма пищи шокирую африканцев видеозаписями наших зимних покатушек. Снег! В некоторых районах ЮАР бывает зимой до -20, но всё-таки заезды Уралов в глубоком снегу для наших друзей выглядят полной экзотикой.

.

***

Жаль покидать этот райский уголок посреди выжженной пустыни, но нас зовёт дорога. Ещё никто не знает, что сегодня нас ждёт единственный несчастный случай этого похода.

Через несколько часов, поставив мотоциклы красивым строем на площади у магазина, все путешественники отправляются за покупками, и тут Маринка в поисках интересного ракурса ложится на асфальт с фотоаппаратом… а Нерин об неё спотыкается и падает носом в землю. Да так неудачно, что не может дышать!

Пострадавшую усаживают на стул, все хлопочут вокруг, обмахивают воздухом и пытаются напоить водой. Маринка чуть не плачет от досады, что невольно стала причиной падения – хотя, конечно, под ноги тоже смотреть надо! Наконец Нерин с подушечкой под головой укладывают на пассажирское сиденье вседорожника, а управление берёт на себя её дочь.

Сегодня по плану мы обедаем в секс-шопе Рони. Мы с австрийцами, конечно, с самого начала были заинтригованы этим пунктом программы, но остальные члены команды на наши вопросы только улыбались и отводили глаза.

Выезжаем на асфальтовое шоссе, вскоре появляется белый домик с надписью коричневой краской. Во дворе древний трактор, внутри – продуктовый магазин, бар, кафе…

Рино рассказывает историю заведения: парень Рони из соседней деревни (который сам стоит за барной стойкой) много лет назад открыл здесь магазин и кафе под незамысловатым названием «Магазин Рони» (Ronie’s Shop). Автомобили проносились мимо по шоссе, торговля шла из рук вон плохо – до того самого вечера, когда к Рони зашли дружбаны.

Парни крепко выпили, а когда хозяин уснул, друзья решили над ним подшутить: взяли кисть и краску и добавили к названию магазина слово «секс». Маркетинговый ход попал точно в цель: поток туристов не иссякает, все стены изрисованы памятными надписями, девушки оставляют над барной стойкой своё бельё. Пока мы обедаем, как раз заезжает большой туристический автобус с китайцами, которые, конечно же, сразу же облепляют наши мотоциклы, садятся на них без спроса.

Пока все доедают бургеры, Маринка устраивается за рулём Пумбы. В прошлом году она открыла категорию А, но практики очень не хватает. Я из коляски даю советы, Марина наматывает круги по полянке. На сыпучем грунте с колеями, да ещё с левой люлькой, ей приходится непросто, но с каждым кругом Марина всё лучше осваивается на мотоцикле.

Пора в путь: я возвращаюсь за руль. Магазин Рони и асфальт остаются далеко позади, мы пересекаем новые пыльные просторы, проезжаем сквозь настоящий сосновый лес, забираемся на гряду зелёных гор. Перед самым перевалом – крутой подъём по заваленной булыжником грунтовке, где Весёлых Бабусиков утягивает на коляску в сторону обрыва: Лорина бросает газ, встаёт и не может тронуться. Мужчины спешиваются и подталкивают «Ретру» вверх.

На перевале останавливаемся отдохнуть и полюбоваться видами. Только тут мы с Маринкой замечаем, что Грант и «Ленд Крузер» пропали! Оказывается, они повезли Нерин к врачу – очень болит рука после падения, подозрения на перелом. Маринка брызгает слезами, мы все её утешаем: «Ну не виновата ты, ты же не нарочно!»

Когда ближе к вечеру мы подъезжаем к гостинице, навстречу как раз появляются Грант и автомобиль. Слава богу, перелома нет! Ушиб мягких тканей и потянуты связки: Нерин наложили фиксирующую повязку и дали волшебную таблетку, от которой пострадавшей стало одновременно весело и сонно. Грант с юмором отнёсся к травме супруги и наклеил на двери и капот кресты из красной изоленты: теперь это не только техничка, но и карета скорой помощи! Марина и Нерин обнимаются и утешают друг друга.

На парковке мужчины привычно занимаются обслуживанием техники: моем воздушные фильтры, а на мотоцикле Джуда меняем задний мост, у которого раскололся картер. У наших друзей в запасе несколько редукторов: на африканских дорогах их часто разбивают.

Замечаю, что у Пумбы порвался патрубок от воздушного фильтра на левый карбюратор: вместе с Марти обрезаем его ножом и затягиваем хомутом. Всё готово к завтрашнему дню, можно отдохнуть и расслабиться!

На сцене ресторана сегодня для нас – концерт юношеской самодеятельности. Чернокожие подростки раскатисто отбивают барабанные дроби на пустых пластиковых банках из-под краски. Девочки в ярких нарядах исполняют национальные танцы, изображая диких животных и сцены из жизни и удивляя своей гибкостью и пластикой. Зрители в восторге! Мы щедро насыпаем купюры на развитие детского кружка в специальную банку. А теперь пора к столу!

.

***

Местные уралисты приделывают на переднее крыло табличку с именем своего железного коня. Урал Рино зовут Волрад.

Южноафриканский оппозитчик рассказал нам историю одного из национальных героев своего народа. Волрад Волтемаде (Wolraad Woltemade) жил на побережье рядом с Мысом Доброй Надежды и был фермером. Зимой 1773 года во время шторма на скалы недалеко от берега налетел парусник. Корабль постепенно разрушался, многие моряки в отчаянии бросались в воду, но волны и течение были слишком сильными – почти никто не доплыл до берега. Толпа собравшихся зевак никак не могла помочь несчастным. Когда Волрад, который даже не умел плавать, проезжал мимо верхом и увидел кораблекрушение, он направил своего коня в воду. Доплыв до разбитого парусника, он приказал двоим схватиться за лошадиный хвост, вытащил их на берег и повернул обратно в бушующее море.

Семь раз Волрад и его конь добирались до тонущего корабля и забирали двоих на сушу, но на восьмой раз судно резко пошло на дно и все оставшиеся в живых в панике бросились к измученному животному и его хозяину… Волрад и конь погибли, но успели спасти четырнадцать человек. Наш друг говорит, что в детстве эта история, ставшая легендой, стала для него своеобразной проверкой нравственного выбора. Когда маленький Рино сомневался, как правильно поступить, он задавался вопросом: «А что бы на моём месте сделал Волрад?»

Сегодня у нас длинный перегон, в основном по асфальту. Дважды Рино уводит группу в сторону от шоссе на грунтовку, просто чтобы не было скучно. Петляем по узкому ущелью, переезжая горную речку с берега на берег. По сторонам высятся стены красноватых скал.

В очередной, который уже раз думаю о том, насколько всё в жизни не случайно. Шесть лет назад, в двухсотлетие Отечественной войны 1812 года, я участвовал в зимней французско-русской экспедиции из Москвы в Париж на трёх Уралах по маршруту отступления армии Наполеона.

На обратном пути мой мотоцикл серьёзно сломался, я был вынужден оставить его у Хари в Австрии и улететь в Москву, чтобы вернуться за боевым конём только весной. Той зимой Рино приезжал в гости к Хари и катался на моём Урале, на тот момент уже отремонтированном. Кто бы мог тогда подумать, что мы познакомимся лично и будем все вместе преодолевать южноафриканские просторы?

Каждый вечер за ужином Рино проводит короткий брифинг: подводит итоги дня прошедшего, сообщает о планах на день грядущий и даёт «совет дня» (top tip of the day). Сегодня «топ тип» звучит так: «Смотрите под ноги, там могут лежать русские девушки».

.

***

Всё когда-нибудь заканчивается. Наступает последний ездовой день нашего путешествия.

Приближаемся к какому-то городку, нас обгоняют стайки быстрых пластиковых мотоциклов. Здесь явно что-то затевается! Проезжаем центральную площадь: запаркованные мотоциклы, толпы приезжих байкеров и местных жителей, громкая музыка, настоящий праздник… В городе байк-фест!

Я всё жду, когда Рино остановится, но к моему удивлению мы проезжаем транзитом… Только в следующем населённом пункте тормозим, чтобы пообедать в кафе. Как только глушим моторы, переднее колесо мотоцикла Альфы говорит: «пффффф» и проседает до обода. Повезло, что оно не спустило на большой скорости!

- Рино, а что мы не остановились на байк-фесте?

- Да ты что, там же байкеры! - отвечает Альфа за мужа, который увлечён бортировкой шины, - Они страшные и одеваются странно, как в фильме «Мэд Макс»!

- Я бы ни за что не пропустил такое мероприятие, обязательно остановился хотя бы ненадолго, а лучше бы – завис на ночь. Вообще, я иногда удивляюсь… вот, например, наш маршрут проходил всего в пятидесяти километрах от океана, а мы так ни разу и не выехали на побережье. Почему?

- А зачем? - удивляется Рино, - Там же асфальт, плотное движение и много туристов. Что там делать?

- Понимаешь, мы-то живём посреди материка, у нас до ближайшего моря – пара тысяч километров. Нам бы очень хотелось увидеть океан!

- Мы об этом не подумали, - признаётся командир, – У нас длина береговой линии – почти три тысячи километров при том, что максимальная протяжённость страны меньше двух тысяч: от Кейптауна до границы с Зимбабве. Нас, как понимаешь, океаном не удивить. В следующий раз приезжайте – съездим на побережье!

- Приедем обязательно! А знаешь, что отсюда до ближайшей российской границы – примерно десять тысяч, а это как раз максимальная протяжённость России с запада на восток. Представляешь, всё вот это расстояние отсюда через всю Африку, Средиземное море, Турцию, через Чёрное море – всё это моя страна!

- Да, Россия огромная!

- Приезжайте с Альфой к нам в гости. Я дам вам свой Урал, покатаемся. А хотите – зимой? Я стараюсь каждый год ездить на зимнее мото-ралли под Ярославлем в начале декабря, это триста километров на север от Москвы.

- Зимой? В Россию? Мы бы очень хотели!

В кафе мы с Маринкой снова делим стол в Весёлыми Бабусиками. Я заказываю страусиный бургер, а Лорина – традиционную южноафриканскую копчёную колбаску, которая называется Hot Russian. «Рино! Помоги!» - кричу я проходящему мимо командиру, - «Она ест русских на обед!»

Ещё через несколько часов, перевалив через горный хребет и повстречав на дороге черепаху-путешественницу, мы возвращаемся в Нью-Бетесду, закольцевав таким образом маршрут.

Нас ждут победный ужин, долгая обратная дорога, Маринкины слёзы при прощании в аэропорте Йоханнесбурга, многочасовой перелёт и пыльная московская весна с набухшими почками и первомайскими пробками на МКАДе.

В наших сердцах навсегда останутся бескрайние просторы Кару, невероятные приключения и новые друзья, с которыми было так душевно и легко, словно мы знали друг друга всегда. Мы с Маринкой будем ждать их с ответным визитом и надеяться когда-нибудь вернуться в удивительную и прекрасную Южную Африку, где мы оставили по кусочку души.

Москва, лето 2018 г.

текст: Виталий «Бордо» Боровский
фото: Марина «Tellin» Симонова и участники событий