ОТЦЫ И ДЕТИ

Жан-Люк – француз, адвокат, русофил, мой друг и бывший начальник. В юности служил в ВДВ, больше 600 прыжков. Двадцать лет назад переехал в Москву, привёз из Франции жену, здесь родились и выросли две дочери. Построил карьеру, купил квартиру, основал «Российский курьер» - еженедельную газету французской диаспоры - а в самом конце 2014 года по моей рекомендации приобрёл новенький мотоцикл «Урал Ретро» с коляской.

.

Предложение, от которого нельзя отказаться

В результате конфликта с новыми акционерами Жан-Люку пришлось оставить должность. Спокойное русло, по которому жизнь московского француза несла свои обильные воды, резко сменило курс. Весной у нас состоялся разговор:

- ВиталИ, - сказал мне Жан-Люк, - Мы с Лоранс приняли решение временно вернуться во Францию, пока я не найду подходящую работу в России. Хотя, легко сказать – вернуться. Для наших дочерей – мы уезжаем за границу, ведь девочки родились и выросли в Москве. Здесь у них школа, друзья, вся жизнь. Эх… Вот закончится учебный год, и мы переедем. Вещи отправим грузовиком, но я не знаю, что делать с моей Ураль? Ты не мог бы перегнать её в Нормандию? Я добавлю на бензин и оплачу обратный билет тебе и пассажиру…

Это было предложением, от которого нельзя отказываться. После нескольких раундов переговоров с моим семнадцатилетним ребёнком Николаем и его мамой Марой я был счастлив: впервые поеду с сыном в настоящий дальняк! Наконец-то мы проведём отпуск вместе – целых 18 дней и 4.500 километров! К сожалению, в последнее время мы стали гораздо реже общаться. Понятно – мальчик взрослеет: новые интересы, друзья, девушка, своя почти взрослая жизнь… Я предвкушал, как мы будем делить на двоих трудности, радости и впечатления этого похода, как нас это объединит.

.

Попутчица

Незадолго до старта выясняется, что по случайному стечению обстоятельств в назначенный день из Москвы на запад также выезжает Таня Троллейбусница, которая на своей сиреневенькой машинке направляется в отпуск в польский Гданьск. Вместе веселей, и автомобиль сопровождения никогда не помешает: в случае сильного ненастья ребёнка можно будет пересадить под крышу. Мы принимаем решение вместе доехать до Польши, где наши пути разойдутся.

Встречаемся рано утром на большой заправочной станции за МКАД. Знакомые почти наизусть километры Минского шоссе пролетают незаметно, и после обеда в приграничной кафешке мы оказываемся в братской Белоруссии. Несколько раз попадаем в небольшие дожди, и вскоре уже въезжаем в Минск.

Втроём дотемна гуляем по красивой, чистой и широкой столице. Пора расходиться: Таня остановилась у своих друзей, которые любезно забронировали нам с Николаем номер в гостинице.

Утром выдвигаемся в сторону Гродно и быстро переходим границу. Ещё один рывок на запад – и пора прощаться с нашей очаровательной попутчицей. Спасибо тебе, Танечка, за компанию, удачно добраться до места и хорошо отдохнуть. Береги себя! Мы с Николаем проскакиваем Варшаву и останавливаемся на ночлег в придорожном мотеле под Лодзей.
.

Пекло

Въехав в Австрию, попадаем в самое жерло циклона, который летом 2015 года душил центральную Европу несколько недель подряд. Температура быстро забирается за отметку +40, асфальт плавится, над шоссе дрожит марево.

Въезжаем в Вену, где планируем погостить у бабушки с дедушкой. Собирается вся часть нашего семейства в эмиграции: приезжает брат Миша с женой Лизой и моей маленькой племяшкой Машей. Когда я был в Вене в прошлый раз, она только родилась. А сейчас уже маленький человечек!

Два дня пролетают расслаблено: в основном проводим время на пляже у старицы Дуная. Для экскурсий по городу слишком жарко, и топтать расплавленный асфальт нет ни малейшего желания.

Утром третьего дня мы прощаемся с родными и гостеприимной Веной: дальнейший путь лежит в Мархтренк, оппозитную столицу Европы. Двести километров по раскалённому автобану – и мы обнимаемся с моим другом Хари Швайгхофером (Hari Schwaighofer), главным европейским дистрибьютором ИМЗ.

Показываем Коле торговый зал и склад, блестящие ряды новеньких «Уралов» и «Энфилдов» (которыми Хари тоже занимается), стеллажи коробок с ещё не собранными мотоциклами.

Вместе с Хари на двух мотоциклах заезжаем за его давней напарницей Биргит, которая сразу же занимает место за рулём, и направляемся в исторический центр Линца. Ужин проходит под ледяное пиво и разговоры о новостях и планах.

Утро зовёт нас с Николаем дальше на запад. Где-то в Тироле обгоняем фуру с иранским номером… Ничего себе он забрался! Почему-то в этом году с европейских автобанов исчезли российские грузовики. Ни одного не встретил!

Кажется, Коля начинает осваиваться в дороге. Нет, он с первого дня ни на что не жаловался и всегда отвечал, что всё нормально, но выглядел каким-то напряжённым. Сейчас же стал больше улыбаться, смотреть по сторонам, фотографировать. Расслабился. Вот, даже заснул в коляске: уронил голову, постукивает шлемом о ветровик. Когда-то я возил его в совсем другой коляске… Вспоминаю далёкий девяносто восьмой: Коле было полгода, когда в стране разразился «дефолт», и я на долгих семь месяцев остался безработным. Мара трудилась лаборанткой на кафедре: зарплата мизерная, но хоть какая-то копеечка, мои родители немного помогали деньгами, а я сидел дома с ребёнком. Кормил из бутылочки, мыл, переодевал, гулял. Познакомился со всеми молодыми мамашами во дворе, правда, шапочно: Николай спал только на ходу, а стоило хотя бы ненадолго остановиться – просыпался, как ни качай коляску, – поэтому я вежливо здоровался и проезжал мимо. Какое замечательное было время, нам было так хорошо вдвоём! Я тогда этого не понимал и сам себе отравлял жизнь отчаянием и страхом не найти снова работу… Вспоминаю колыбельную под названием «Безработный блюз», которую я тогда сочинил, и мысленно напеваю её своему взрослому сыну, который спит в коляске моего «Урала»:

Баю-бай, засыпай, мой сладкий.
Спи спокойно, у нас всё в порядке.
Ты мой славный малыш.
Отчего ты не спишь?
Баю-бай, засыпай, мой сладкий.

Баю-баю, нас все очень любят.
Эти добрые, добрые люди.
Скоро ты подрастёшь.
Сам увидишь, поймёшь.
Баю-баю, нас все очень любят.

Папа скоро пойдёт на работу.
Мы богаты, мы не знаем заботы.
Ты красив и смышлён.
Посмотри добрый сон.
Баю-бай, папа скоро пойдёт на работу.

Заезжаем в Зальцбург: показываю сыну великолепный белый замок на скале, старинные улицы и дом, где родился Моцарт – обычный набор для беглого осмотра этого города. Жарко. Очень жарко. Покупаем по мороженому и устраиваемся в тенёчке послушать уличных музыкантов, которые на аккордеоне и огромной бас-балалайке исполняют микс из музыкальных хитов последних десятилетий. Наверняка наши!

Вот мы снова в дороге – направляемся в сторону швейцарской границы. Я мечтаю показать Николаю настоящие Альпы, где я провёл шесть детских лет, но ошибаюсь в выборе маршрута: шоссе проводит нас севернее основных хребтов. Горы здесь не такие высокие, снежных вершин не видно… Обидно, да ладно – всё равно очень красиво. На высоте немного прохладнее, но к вечеру мы спускаемся обратно в раскалённую долину и встаём в каком-то швейцарском городке на ночёвку.

Утром мы с Николаем пересекаем очередной горный массив, спускаемся к Женевскому озеру и попадаем в фешенебельный курорт Монтрё. Обливаясь потом, проходим по набережной к памятнику Фредди Меркьюри, который провёл здесь свои последние годы.

В Монтрё обязательно нужно посетить Шильонский замок, выросший на острове-скале в нескольких метрах от берега. Во внутренних помещениях, за толстыми стенами, под низкими сводами – царство вечной прохлады. А снаружи солнце жарит всё так же нещадно.

Ещё сто километров по огнедышащему авторуту – и мы в Женеве, на другом конце огромного озера. После короткой прогулки по раскалённой набережной покупаем по хот-догу и устраиваемся в уличном кафе, где я наконец снимаю сапоги и… обжигаю пятки об асфальт. Разумеется, я мечтал подробно показать сыну места моего детства, но в такой жаре это совершенно невозможно. Надеюсь, что будет другой раз.

Звоню моему другу, французскому дилеру ИМЗ Даниэлю Винтеру (Daniel Winter), который ждёт нас к вечеру в гости: у них гроза и ливень. Он сказал «ливень»!!! Нет, Даниэль, мы не хотим переждать до завтра! Мы хотим скорее туда, где с неба льёт холодная вода!
.

Слёт французских оппозитчиков

Перевалив через невысокий хребет Юра (давший название Юрскому геологическому периоду), мы попадаем во Францию. Невероятно: впереди полнеба свинцового цвета, сверкают молнии. Никогда раньше я так не стремился скорей попасть в дождь: после недельной прожарки это кажется счастьем. Мы с Колей надеваем дождевики, и на нас наконец обрушиваются потоки благословенной небесной влаги. Вокруг темнеет, по визору шлема спускаются волны, а мы радостно мчимся сквозь водяные вихри. К вечеру, когда мы въезжаем в деревушку Манза, погода снова налаживается, и мы ужинаем с Даниэлем в его мастерской Est Motorcycles.

На ночь останавливаемся в частном доме, где хозяйка сдаёт комнаты, а утром мы с Николаем снова приезжаем в мастерскую, где нас уже ждут на завтрак Даниэль и его напарница Валери.

- А у вас есть вай-фай? – спрашивает мой интернет-зависимый ребёнок.

- Ви-фи? – переспрашивает Валери, - Нет, у нас нет ви-фи.

- А где есть? Может быть, в ресторане? Или на заправке?

- Нет, ви-фи нет нигде, - отвечает Валери, - Но точно есть в библиотеке! Правда, она сегодня закрыта.

Забавно – мы в самом центре Западной Европы, а словно где-нибудь в глухой Сибири.

Даниэль рисует на карте маршрут, и мы с сыном направляемся в небольшую мотопрогулку по окрестностям. Овернь – очень живописный край, удачно спрятавшийся от глобализации между основными магистралями и промышленными центрами. Здесь неспешно течёт размеренная сельская жизнь: на зелёных холмах пасутся тучные белые коровы, по дорогам ездят тракторы и комбайны, а люди неторопливы и обстоятельны.

Почти в каждой деревушке – памятник павшим в Первую мировую войну, которую французы называют Великой. У нас я почему-то нигде не видел памятников жертвам той бойни – всё вытеснили революционеры и герои другой бойни, гражданской.

Даниэль приглашает нас с Колей отобедать с одним из своих лучших друзей по прозвищу Ля Флэш (фр.: la fleche – стрела). «Замечательный человек! - рекомендует Стрелу мой друг, - Он в Hells Angels, я ведь тоже когда-то был в клубе. Мировой мужик! Только что откинулся, отмотал десятку от звонка до звонка, но своих не сдал. Он тебе точно понравится.»

Хм… Неожиданная рекомендация. Но вот мы уже общаемся за обеденным столом, меня заставляют выпить рюмку пастиса – французской анисовой водки, которую разбавляют ледяной водой и пьют на аперитив. К мясу французы заказывают пару бутылок красного, а Стрела оказывается вполне себе обычным дядькой, ничем мне особенно не запомнится.

- Завтра я отмечаю десятилетие мастерской, - говорит Даниэль, - На выходные съедутся друзья и клиенты, мотоциклов шестьдесят. Я всем обещал, что ты будешь.

- Но, Даниэль, я же предупреждал, что мы только на один день! Завтра к вечеру я должен быть в Бретани у Лори!

- Многие привезут книгу «Ля Березина», чтобы ты подписал. Понимаешь, ведь тебя ждут! Я на тебя рассчитываю.

Дело в том, что в декабре 2012 г., в двухсотлетие Отечественной войны 1812 г., мы с моим товарищем Васей ПЗ и знаменитым французским писателем Сильваном Тессоном (Sylvain Tesson) на трёх «Уралах» повторили маршрут отступления армии Наполеона из Москвы в Париж, о чём Сильван позже написал книгу La Berezina, ставшую весьма популярной. Два персонажа этой книги, русские мотоциклисты Виталий и Василий таким образом стали известны во Франции.

- А при чём здесь я? Я же не автор… И вообще, меня ждёт Лори! Я не могу к ней не приехать!

- Это я сейчас улажу. Диктуй номер!

Не знаю, какие слова нашёл Даниэль, но моя подруга Лори Бернар (Laurie Bernard) согласна утром прыгнуть на свой быстрый пластиковый мотоцикл и вместе с пёсиком Гао отмахать 600 км в Манзу на праздник к Даниэлю. Теперь я согласен на всё!

Сегодня мы с Николаем ночуем в байк-мотеле – том самом, где в конце 2012 г., возвращаясь из наполеоновского похода, мы с Васей прожили три дня. Книга Сильвана заканчивается торжественным финишем в солнечном Париже и умалчивает о том, что русской части экспедиции предстоял не менее трудный путь домой. В Оверни мой «Урал» пережил клиническую смерть, и два сертифицированных механика трое суток подряд пытались вернуть его к жизни. Мы с Васей были единственными постояльцами мотеля и провели незабываемую ночь на Рождество на склоне холма. У нас было всё необходимое для настоящей рождественской вечеринки: полбутылки виски, звёзды сквозь рваные облака, ветер в кронах, разговоры о женщинах и полная неопределённость впереди…

Сейчас мотель занят разношёрстными мотопутешественниками из разных стран: французы, шведы, немцы, англичане и мы, русские. Блестящая идея новых хозяев – накрывать ужин на большом общем столе. Собравшиеся сразу же чувствуют себя если не семьёй, то по крайней мере дружной компанией, хотя мы знакомы всего десять минут. Через два часа мы уже общаемся, как старые друзья. Хозяин предлагает прокатиться на сельскую дискотеку: забиваемся в грузовой фургон, усаживаемся на полу, в темноте, кто-то сразу же громко хрюкает: вся компания разражается громогласным хохотом.

В пятницу после обеда к мастерской Est Motorcycles начинают съезжаться гости, площадь перед входом быстро заполняется «Уралами» всех мастей. Их владельцы очень рады видеть русских на своём мероприятии. Мы с Колей вежливо здороваемся с прибывающими, пытаемся запомнить их имена, рассказываем о своём путешествии и чувствуем себя немного свадебными генералами.

Торжества пройдут на базе отдыха в нескольких десятках километров от гаража Даниэля. Гости неорганизованными группами начинают покидать Манзу, а мы с Колей ждём до последнего. Лори всё ещё нет: я волнуюсь. Ох, волнуюсь…

Наконец подруга отвечает на звонок: она уже недалеко и предлагает встретить нашу колонну на марше. Запускаю мотор и мчусь во главе последней группы. Внезапно мои попутчики останавливаются на обочине: Даниэль что-то забыл и должен вернуться в мастерскую. К чёрту, я не могу ждать! Наконец впереди, на какой-то площадке слева от трассы я вижу спортивный мотоцикл и фигурку в чёрном. Ну, здравствуй, Лори! Пока мы обнимаемся, наша группа проезжает мимо – прыгаем по сёдлам и мчимся догонять.

Наконец мы в пансионате, размещаемся по номерам. Остаток дня проходит в дружеском общении: пиво, разговоры.

Среди друзей и клиентов Даниэля полно очень колоритных персонажей. Большинство – старшего возраста, многие придерживаются коммунистических и прочих левых взглядов, расспрашивают меня про Ленина и Путина. Приходится их разочаровать: коммунистов я не люблю, а разговаривать о политике сегодня нет ни малейшего желания.

Мотоциклы, собравшиеся на территории пансионата, не менее колоритны и разнообразны, чем их хозяева.

Вечером нас ждут ужин в столовой с полуголыми официантками, какие-то музыкальные конкурсы, море пива и чудо человеческого общения.

Коля устаёт и уходит в номер, а мы с Лорей возвращаемся далеко за полночь. Как мы ни старались не шуметь в прихожей, сын всё-таки просыпается и, спросонья оценив ситуацию, спрашивает:

- Па, мне пойти погулять?

- Прекрати немедленно! Спи давай…

Господи, как же вырос мальчик! Лёжа в темноте, вспоминаю события более чем семнадцатилетней давности: начало сентября, курящий салон самолёта, забитый английскими нефтяниками, среди которых я – счастливчик, на полгода лечу стажироваться в Лондон. Такси «Мерседес» S-класса (у нас на таких ездят самые крутые пацаны), страшные пробки в центре: хоронят принцессу Диану. Дождливая зима, аэропорт Хитроу, из зоны прилёта наконец выходит Мара – живот так вырос за два месяца! Вот мы на приёме у врача, я перевожу на английский и понимаю, что совсем не знаю акушерской терминологии. Воскресенье, мы раскладываем на покрывале крошечные комбинезончики, шапочки и распашоночки, пытаемся представить себе его. Другое воскресенье, схватки так и не начались: с заранее собранной сумкой входим в госпиталь Св. Томаса, а за панорамными окнами видно Темзу и Вестминстер. Сутки бессмысленной пытки стимуляторами, Мара почти без сознания, вдруг говорит врачу: «Вери биг пейн». Каталка исчезает в операционной, рыжий хирург, который когда-то учил русский, с сильным акцентом говорит мне ободряюще: «Хорошая девочка была» и возвращает белые тапки… Перехожу улицу, ноги не гнутся, выпиваю полный стакан виски: ни вкуса, ни запаха, ни расслабления. Пятнадцать минут спустя я снова в родильном, кто-то ругается и суёт мне в руки свёрток с красной сморщенной мордочкой. Мы одни в пустой белой палате, мы плачем: он – от страха и голода, я – от счастья и стресса; мы оба ждём, когда же привезут нашу маму. Я всё сильнее прижимаю свёрток к себе, он смотрит на меня сонными глазами и спрашивает: «Па, мне пойти погулять?»… в недоумении проваливаюсь в черноту сна.

В субботу после завтрака устраиваем автограф-сессию: мы с Лорей подписываем экземпляры «Березины», которые участники слёта специально привезли с собой. Кстати, многие выражают разочарование этой книгой: слишком мало про само путешествие, слишком много пространных размышлений о судьбах человечества, описание «Уралов» изобилует затёртыми штампами и техническими ляпами, а русские персонажи Василий и Виталий лубочны и похожи на медведей с балалайками. Впрочем, Сильван – писатель, и ему видней, а я в любом случае считаю его своим другом и боевым товарищем, которому очень благодарен за то незабываемое путешествие, его вклад в популяризацию русских мотоциклов и, чего уж там скромничать, мою личную известность. Хотя подписывать чужую книгу довольно странно.

Что-то мы засиделись: не пора ли прокатиться? Все вчетвером – Лоря за рулём, Коля у неё за спиной и мы с Гао в коляске – отправляемся на прогулку по окрестностям.

«Навигатор? Нет, не слышала!» Моя бретонка терпеть не может всякие электронные гаджеты: бумажка с написанным от руки маршрутом приклеена на бак.

Извилистое шоссе петляет по живописным холмам, а вдалеке темнеют силуэты давно потухших кратеров – это знаменитый Парк вулканов Оверни, их здесь несколько десятков.

Остаток дня проходит в дружеском общении с французскими оппозитчиками.

Всё, наш праздник закончился. В воскресенье утром пансионат готовится к приёму следующего мероприятия: гонки раритетных мотоциклов.

Прибывают участники и зрители, механики настраивают старинные машины, пилоты прогревают моторы. Если мы хотим уехать утром, то нужно торопиться! Заезды пройдут по единственной дороге, которая ведёт к базе отдыха – скоро её перекроют.
.

Бретань

Успеваем вовремя вырваться и весь день, избегая платных авторутов, едем на северо-запад по дорогам местного значения. К вечеру наконец въезжаем в Бретань, приближаемся к берегу океана и попадаем к Лоре домой. Я целый год здесь не был и очень рад вернуться! Здороваюсь с родителями, представляю своего сына.

Вечером мы с Николаем присоединяемся к семейному ужину, после которого я вручаю Лоре ценный подарок от нашего друга Сергея Громоззеки из Питера – советскую алюминиевую пельменницу, которую Серёга купил где-то на толкучке специально для нашей французской любительницы пельменей.

В понедельник Лоря на автомобиле привозит нас с Колей на семейную ферму. Бернары занимаются морским животноводством: выращивают мидии и другие морские деликатесы. Большое хозяйство: несколько лодок, тракторов, погрузчики, линия обработки, бассейны для хранения моллюсков, морозильная камера. Основные покупатели – оптовики (сетевые магазины и рестораны), но есть ещё небольшой розничный магазин, где Лоря много лет проработала продавщицей. Здесь мне всё хорошо знакомо: в прошлые приезды я всегда имел возможность наблюдать процесс в действии и даже поработать на подхвате. Особенно мне нравилась моя обязанность каждое утро первым делом выносить на шоссе рекламный щит. Я был в бешеном восторге от всего: как Лоря лихо управляла погрузчиком, как вся насквозь безнадёжно благоухала рыбой… Николаю всё в новинку, и Лоря проводит для него беглую экскурсию.

Вечером по случаю нашего приезда приглашены гости: несколько соседей и друзей. Лоря достаёт самовар, который ей недавно подарил пожилой сосед Жан. В молодости он работал в Ижевске на строительстве автозавода и привёз самовар в качестве сувенира, а узнав про Лорины путешествия по России и её любовь к нашей стране – расчувствовался и подарил свою реликвию. Жан даже помнит несколько фраз по-русски, хотя с тех пор прошло больше сорока пяти лет! Я вынужден удивить Лорю известием о том, не все русские постоянно топят самовары, и что я, в частности, имею только теоретическое представление об этом процессе. Впрочем, мы без особых проблем справляемся с нехитрой задачей.

На второй день Бретань демонстрирует, что в любое время года может быть ветреной и дождливой. Выгуливаем Гао вдоль берега, спускаемся на пляж.

Лоря на автомобиле провозит нас вдоль побережья, останавливаясь в живописных местах.

Пересекаем соляные болота и попадаем в райцентр Геранд – средневековый город-замок, где мы долго гуляем под моросящим дождём, покупаем сувениры и поднимаемся на старинные крепостные стены.

Сегодня – тихий домашний вечер. За окном грустно брызгает дождь и шумит океан.
.

Монашки и преферанс

Два дня в Бретани пролетают быстро. Слишком быстро… Нам пора прощаться с Лорей и её семьёй. Утром снова ярко светит солнце, и мы съезжаем на берег сделать прощальные фотографии.

Нашу Ретру ждёт финиш путешествия – коммуна Нёфменил в Нормандии. Когда ещё в Москве Жан-Люк объяснял мне, куда привезти мотоцикл, сказал: «В моё аббатство». «Аббатство, так аббатство», – подумал я, решив, что Жан-Люк так в шутку называет свою дачу.

Дорога ведёт нас на север. Проезжая через какой-то крупный город, на встречной вижу полицейский мотоцикл и каким-то шестым чувством понимаю, что страж порядка нами заинтересовался. Так и есть: через минуту в зеркале возникает проблесковый маячок, и я торможу у тротуара.

- Из России? Ничего себе! И куда направляетесь? – начинает допрос представитель закона, – Можете не доставать документы. А это «Урал»? И что, до сих пор выпускают? У меня был «Днепр»… В общем, начинается привычный для любого оппозитчика разговор с одной лишь поправкой: мы разговариваем с французским полицейским, который вскоре желает нам удачи и отпускает.

Берём курс на аббатство Мон-Сен-Мишель, расположенное на границе Бретани и Нормандии. Совершенно сказочного вида крепость (говорят, она вдохновила создателей первого Диснейленда) как бы вырастает из острова-скалы, возвышается над совершенно плоским берегом залива и видна за много километров.

В давние времена попасть в аббатство можно было только по морскому дну во время отлива, и многие паломники погибли, не успев дойти до возвращения моря – высота прилива здесь достигает 14 метров, а вода, по легенде, прибывает быстрее скачущей лошади.

В наши дни в аббатство можно безопасно попасть через мост, по которому циркулируют забавные обшитые досками автобусы с двумя совершенно симметричными кабинами: на мосту нет площадки для разворота, поэтому водитель просто переходит в другую кабину и едет в обратном направлении.

Когда возвращаемся к нашей Ретре, под рулём нахожу записку «Молодцы!» и телефонный номер мотоциклетной пары из Питера. Продолжаем путь на запад и въезжаем в Нормандию. Очень зелено, в каждой деревушке каменные постройки 14 – 16 веков: замки, монастыри, крепости…

Через пару часов, немного поплутав по узким – шириной в телегу – сельским дорожкам, мы находим наш Нёфменил, который оказывается самым что ни на есть настоящим средневековым аббатством с крепостными стенами, приземистыми романскими постройками, воротами эпохи ранней готики и более поздними жилыми корпусами. Аббатство было основано в 13 веке викингами, которых французы в ту пору называли «норманами». От этого слова и пошло название провинции Нормандия, которую норманы завоевали, после чего всего за сто лет полностью растворились в местном населении.

До конца ХХ века аббатство было действующим, но монахи ушли, и архитектурный комплекс сменил несколько частных владельцев, пока несколько лет назад его не приобрёл Жан-Люк. Мой бывший шеф со своим садовником и его женой уже несколько часов ожидают нашего приезда. Не пытаясь скрыть радость встречи, мы обнимаемся и фотографируемся на фоне пруда с кувшинками. Мы сделали это!

Торжественно въехав в монастырь через главные ворота, мы сразу же направляемся на экскурсию, обходим территорию. Я, честно говоря, потрясён размерами владений Жан-Люка… На заднем дворе – огород, цветы, каменные заборы уходят куда-то в перспективу. Не понимаю, как один садовник с женой справляются со всем этим хозяйством. Тут одного газона несколько гектаров!

Внутри большинства помещений, к сожалению, запустение и паутина… Чтобы привести всё это в надлежащий вид, потребуются годы ремонта и огромные вложения. Видимо, это объясняет относительно невысокую цену, за которую Жан-Люк приобрёл своё аббатство – сравнимо со стоимостью роскошной (причём не самой) квартиры в Москве… Жена садовника уже приготовила две спальных комнаты для нас с Николаем.

В честь успешного окончания мотопохода Жан-Люк приглашает нас отужинать. По дороге заезжаем в какую-то деревеньку за бензином. Пока Жан-Люк заправляет свой автомобиль, я рассматриваю окружающие строения. Вот вывеска мотомагазина. В витрине – два «Урала» с колясками.

Не веря своим глазам, я направляюсь в салон: оказывается, здесь только что открылся новый дилер ИМЗ. Следом входит Жан-Люк и немедленно докладывает владельцу салона, что я – тот самый русский Виталий, который путешествовал с самим Сильваном Тессоном, а сейчас пригнал из Москвы его новенькую «РетрО».

- Невероятно! – хозяин явно ошеломлён, - Такие люди в нашей глуши! Очень приятно познакомиться! Я – новичок в «Уралах», но читал «Березину» и много слышал о вашем путешествии.

- Как здорово, что вы открылись! Теперь я спокоен за Жан-Люка и его мотоцикл!

- Да, вашему другу повезло! - соглашается дилер, - Раньше ему пришлось бы ездить на техобслуживание в Овернь к Даниэлю Винтеру. Мы с ним лично не знакомы, но говорят, что он – большой мастер по «Уралам»!

- Даниэль замечательный человек и прекрасный механик, - подтверждаю я, - Мы с сыном были у него три дня назад.

- Вы знакомы с Даниэлем? Невероятно!

- Да, мы с ним друзья. Он приезжал как-то ко мне в гости в Москву на своём «Урале». А познакомились мы ещё 2009 в Австрии, на слёте у Хари.

- Вы знакомы с Хари???

- Были у него неделю назад…

Кажется, удалось произвести впечатление. Прощаемся с потрясённым продавцом «Уралов». Теперь я спокоен за Жан-Люка и его Ретру: когда ей потребуется техобслуживание или ремонт, далеко ходить не придётся.

Наконец всей компанией приезжаем в любимый ресторан Жан-Люка на берегу океана, чтобы наесться устриц и мидий. Мой бывший шеф засыпает сомнительными комплиментами весёлую официантку, негритянку с острова Реюньон:

- Будете что-нибудь пить?

- У меня при виде вас жажда.

Наверное, только на французском языке можно совместить невероятную галантность с такой же невероятной пошлостью. Девушка, впрочем, тоже за словом в карман не лезет:

- Перестаньте, а то я покраснею! - отвечает чернокожая француженка.

Объевшись морских деликатесов, возвращаемся в аббатство. Ночью оно выглядит мрачновато… Спал я крепко, приведения и призраки монахов не беспокоили.

.

Париж

Приятно готовить завтрак на кухне средневекового аббатства с видом на красивый мотоцикл, который доставил тебя сюда за несколько тысяч километров. К сожалению, мотоциклетная часть путешествия для нас с Николаем закончилась.

Спасибо тебе, замечательная Ретра: надеюсь, тебя ждёт долгая и счастливая жизнь в Нормандии. Жан-Люк отвозит нас на вокзал, где мы с Николаем садимся в скоростной поезд ТЖВ и на огромной скорости уносимся в столицу Франции.

Когда ещё в Москве я написал Сильвану о нашем путешествии и предложил встретиться, он пригласил нас с сыном пожить у себя дома. Сам Сильван возвращается во Францию только завтра, поэтому, приехав в Париж, мы с Колей первым делом отправляемся на поиски квартиры его друга Бернара, где под ковриком у двери знаменитый писатель спрятал ключ от своего жилища.

Поднимаемся по крутой старинной лестнице на шестой в двухэтажную мансарду, откуда открываются прекрасные виды на половину города. Неплохо мы устроились, я считаю. Тем более, что Сильван решил нас не беспокоить и пожить у отца, пока мы с Колей в Париже… Спасибо тебе, дорогой друг!

Естественно, в Париже в первую очередь мы поднимаемся на Эйфелеву башню. Отстояв огромную очередь на лифт, вниз мы спускаемся пешком.

Ежедневно мы с Николаем проходим много километров, посещая памятники, дворцы, площади и другие туристические места Парижа: Лувр, собор Парижской Богоматери, мосты, золотую Жанну д’Арк…

Париж, конечно – настоящий рай для любителей экзотической техники. Что здесь только не ездит по дорогам!

Двухколёсная фауна ещё более разнообразна. Мотоцикл в Париже – не роскошь и не хобби, а обычное ежедневное средство передвижения, на котором огромная масса горожан ездит на работу и по делам круглый год.

Посреди площади Согласия припаркованы три «Урала» с колясками, рядом – бородатые мужчины в ретро костюмах, предлагают туристам прогулки по Парижу. Представляюсь, рассказываю о нашем путешествии. Как обычно во Франции, меня выручает тень славы Сильвана: парни, разумеется, читали «Березину». Бизнес начали недавно, но развиваются весьма успешно: как раз сегодня был сотый клиент, китаец. Обмениваемся контактами и прощаемся.

(последнее фото из социальных сетей)

Не могу обойти стороной национальную тему, которая особенно бросается в глаза в столице. Париж производит впечатление настоящего Вавилона, где смешались народы, языки и культуры. Вот мимо проезжают негры-полицейские на скутерах. Дорогу переходят школьники: из одиннадцати детишек я насчитываю только троих белых. В парке на карусели катаются женщины в хиджабах.

За всей этой пестротой всё меньше заметно истинно французское, да и то зачастую выглядит декорацией для туристов. Невольно задаюсь вопросом: где грань между здоровым культурным многообразием и потерей национальной идентичности?

Возвращаясь домой после ежедневных прогулок, каждый вечер мы с Николаем наслаждаемся ночными видами. В квартире Сильвана есть огромный балкон, а на втором этаже мансарды – даже лестница непосредственно на конёк крыши, откуда виден весь Париж. Завораживающие зрелище, которое ни за какие деньги не найдёшь ни в одной, даже самой роскошной гостинице!

В один из вечеров Сильван устраивает небольшую вечеринку и зовёт в гости своих друзей, пожилого философа Бернара и очаровательную писательницу Астрид. Последняя производит на меня совершенно сногсшибательное впечатление: красавица голубоглазая блондинка, пишет для международного журнала моды, прекрасно говорит по-русски, много лет прожила на среднем и северном Урале, изучала малые народы Севера и кочевала по тундре. Написала искреннюю, весёлую и смелую книгу «Урал в самом сердце» (которую позже я прочитал взахлёб) про историю своей челябинской любви, в результате которой на свет появилась маленькая девочка, такая же голубоглазая. А ещё Астрид так вкусно крутила и курила самокрутки, что я, загипнотизированный этой неординарной личностью, не устоял и снова закурил, продержавшись 40 дней без табака.

(фото из социальных сетей)

Коля уже час как забрался на конёк крыши и звонит оттуда в Москву своей подруге Айше, мы с Астрид болтаем по-русски, а Сильван и Бернар углубляются в философские темы, для которых моего французского словарного запаса недостаточно… К сожалению после того, как два года назад Сильван упал с четвёртого этажа, он до сих пор не смог полностью восстановиться: пол-лица парализовано, говорит плохо, позвоночник собран на болтах… Больно смотреть на боевого товарища, с которым проехали не одну тысячу скользких и грязных зимних километров. Впрочем, Сильван – очень сильный человек, и я уверен, что через какое-то время, пусть не скоро, пусть ценой упорных тренировок и больших усилий, но он сможет вернуться в форму, и мы ещё покатаемся вместе.

Утром третьего дня в дверь звонят Астрид и Сильван – нам с Колей пора домой. Астрид помогает разобраться в хитросплетении парижского метро и даже провожает нас с сыном до электрички в аэропорт. Поблагодарив француженку за всё и договорившись встретиться в России, мы с Николаем садимся в аэроэкспресс. Нас ждут паспортный контроль, пересадка в Минске, ночное Шереметьево, август, школа, работа, осень…

Москва, лето 2016 г.